Кира Тигрис - Дневники Джинна. Часть 1

Находясь в глубоком раздумье, я потихоньку дезертировала с кухни по направлению к ванной, затем к своему гардеробу, оставляя собравшихся на произвол судьбы. Перед закрытой дверью в собственную комнату пришлось резко затормозить. Прямо в ее центре висел клочок тетрадного листа со следующей надписью:

«Не беспокоить! Вчера всю ночь бесилась. Дрыхну. Приходите через неделю»

– Всегота! – выдохнула я, вспомнив взбалмошную домовиху, и осторожно сняла записку, – что если бы Старый Каштан спилили и все пернатые переехали на ее чердак?

Войдя в комнату, я слегка прикрыла за собой дверь, дабы слышать диалог на кухне. Тяжелые шторы были широко распахнуты, мне в лицо буквально ударил солнечный свет, яркий и теплый. Странно, неужели дождь все-таки передумал?

Где-то над головой заворчал гром, его раскаты тонули в монотонном стуке крупных капель, словно тысячи крохотных пальчиков наперебой барабанили по крыше. Я выглянула в окно, прикрыв глаза ладонью: вокруг отвесной стеной лил дождь, везде, кроме нашего дома и палисадника. Вверху прямо над нами кто-то вырезал, словно огромными ножницами, ровный квадрат в туче. И сквозь него, как из сказочного окошка, лился яркий солнечный свет.

Под старым Каштаном, едва прикрыв головы бензопилой, стояли мокрые Винни и Лелик с круглыми от удивления глазами. Видно, не судьба им сегодня валить деревья.

Я решила обойтись своим стандартным «спартанским» нарядом – футболкой с джинсами. Не люблю каблуки, надеваю юбки по праздникам. Кое-как замазав ссадины пудрой, я взглянула на себя в зеркало: что ж, могло быть и хуже. И резко повернулась к двери.

– И куда это мы направились? – из моего шкафа вышла Всегота, держа в руках свежие бинты и лопухи для компрессов, – только вчера ты вышла в окно, я собрала домовых со всей улицы, чтобы затащить тебя обратно! Постельный режим неделю! Марш в кровать!

– Но у меня гости! – попятилась я к двери, прикрывая рукой фингал, – я здорова-а-а-а!

Нечаянно я наступила на что-то маленькое и круглое, тут же поскользнулась и с грохотом растянулась на полу. Из глаз полетели искры и слезы. Правая нога угрожающе хрустнула, коленка согнулась в обратную сторону, прогнозируя сломанную ногу.

– Ну вот, перелом и сотрясение! – согнулась на до мной Всегота, разворачивая бинты, – месяц постельного режима! И никаких мальчиков!

– Нет, лучше сразу убейте! – простонала я, вытаскивая из-под плеча причину моего падения – маленькое сиреневое яблоко, – спасите, пожалуйста!

В голове промелькнули слова Макса: «Скушай яблоко! В них много витаминов». Почти теряя сознание от боли в сломанной ноге, я все-таки откусила кусочек – вкусно, как дыня. Затем еще и еще, пока в моих руках не остался лишь маленький огрызок.

– Не мытое! – причитала Всегота, раскладывая у меня на животе лопухи, – битое!

Странно, но боль мгновенно ушла, сломанная нога с хрустом вернулась в нормальное положение, спина перестала ныть, голова совершенно прошла, исчезли даже фингалы и ссадины. Не смотря на все протесты домовихи, я снова встала на ноги и оказалась абсолютно здорова. Всегота последний раз попыталась меня забинтовать, но вскоре сдалась и со словами «Не забудь взять зонтик!» скрылась в своем шкафу. Я облегченно вздохнула и на всякий случай подперла его дверцу стулом, все время настороженно прислушивалась к обрывкам фраз, долетавших снизу.

Макс был просто великолепен. Он откуда-то притащил баночку домашнего розового варенья. Причем смог убедить моих родителей, что готовил его сам. Выяснилось, что дикие розы не только приносят удачу, но и улучшают память и способствуют пищеварению. Естественно, что после этих слов папу заставили их регулярно поливать.

С кухни донесся громкий смех, Макс снова удачно пошутил:

– Одна вторая плюс одна вторая будет две четвертых!

Хорошие шутки – большая редкость среди моих немногочисленных знакомых. Еще реже если кто-то, как мой отец, увлекается фотографией и, специально для мамы, мечтает стать медиком. И уж действительно никто не собирается поступать в Гарвард или Кембридж. Еще пара таких заявлений и Макс будет усыновлен!

Но разговор неожиданно свернул в другое русло: вчерашний мамин пациент, мальчишка, что бесследно пропал из реанимации. Единственный сын Черной графини – самый богатый и избалованный подросток на Земле.

– … то, что случилось в госпитале – это не ваша вина, Софья Николаевна! Даже джинны не властны над смертью, – в вельветовом голосе застряла боль, – к тому же, вспомните показания приборов, когда вы их отключали. Все до одного подтверждали жизнь.

– Да-да! – вскрикнула мама, резко вскакивая – до меня донесся звук падающего стула, – и кардиограмма, и пульс, и давление!

Я тяжело вздохнула, засовывая обе ноги в одну штанину. Интересно, как Макс узнал то, чего не помнит сама мама? Кстати, вчерашний домовой из госпиталя утверждал про включенные приборы то же самое. Пациент просто встал и ушел.

– О, Ваш каштан гораздо старше Мироморска, – снова заговорил герой этого утра, – он способен постоять за себя. Падая, его ствол раздавил бы спальню Тимки, а корни полностью вскрыли бы канализацию.

Два ноль в пользу Алисы! Я люблю тебя, Макс.

Осталось самое главное – достать деньги из моей старой копилки-крысы. Надеюсь, там будет достаточно на пару кроссовок, ну или, хотя бы носков.

– … спасибо за Тимофея, – донесся с кухни взволнованный мамин голос, – если бы вы вовремя не схватили его за руку…

Я вздрогнула – опять проспала свой выход. Над моей рыжей головой сгущались тучи. Из моих уст родители слышали весьма щадящую версию ночного ДТП: внедорожник всего лишь напугал нас, проехав неожиданно и очень близко.

– Просто у машины была высокая подвеска…

Я с силой швырнула копилку об пол. Весь дом вздрогнул от грохота, голоса на кухне мгновенно стихли. Ползая на четвереньках, я считала драгоценные бумажки – маловато для стольких лет упорных накоплений. Однако, на пару кроссовок вроде хватит.

– Алиса, ты опять упала? – донеслось с кухни, – чай льдом покрылся! Варенье кончается!

– Бегу! – заверила я, запихивая деньги в сумку и надевая свою самую невинную улыбку в надежде не снимать её целый день.

Небольшая кухня, полностью сделанная из дерева и камня, была немного потрепана временем. В воздухе витал аромат блинчиков, свежезаваренной ромашки и варенья из роз. Макс сидел во главе деревянного обеденного столика, накрытого свежей скатертью. Там обычно восседали папины начальники или мамины родственники.

– Мур! Какого себе жениха привела, – Тихонтий разлегся на коленях Макса, словно те пахли валерьянкой, – гладит! Чешет! И на хвост ни разу не наступил!

Я хмыкнула, пытаясь прекратить таращится на гостя и пройти к своему стулу, пока родители ничего не заподозрили, а хуже того – сам Макс. Слишком красивый, стройный, идеальный. Загорелую шею по-прежнему обнимал серебряный хамелеон. Правда, у него куда-то пропал вчерашний острый гребень. Словно ящерицу побрили наголо, оставив лишь гладкую блестящую спину.