Павел Филатов - Слуга Света

— А, шарик с торчащей палочкой? — догадался я.

— Точно, шарик, как ты выразился и есть многоуровневая Станция со всем ее многообразием помещений и сооружений. Палочка же — это тот самый коридор, или зал, в котором ты отказался. Непосредственно из него и осуществляется переход в другие миры. Ты видел, какой величины переходный коридор, потому о размерах Станции можешь догадаться сам.

Я прикинул в уме и присвистнул. Если пропорции были сохранены, более-менее, верно, то размеры ее впечатляли.

Самая настоящая "Звезда смерти", подумал я, и чуть не рассмеялся. Хотя сравнение, верное. Не исключено, что по размерам она даже Луну превосходит. Но это можно было установить точно, зная ее реальные размеры, а, не прикидывая на глазок, имея для сравнения лишь небольшую статуэтку, увиденную краем глаза.

— Сама же Станция находится в космосе, но где именно ни кто не знает, так как невозможно определить ее точных координат.

— Это как так? В чем сложность?

— Вот так вот. Вокруг станции есть около ста километров свободного пространства, а потом появляется граница, которую преодолеть невозможно. По крайней мере, никому этого сделать, пока не удалось. Станция надежно укрыта в непроницаемом коконе. Сквозь него видны очертания созвездий, но по ним невозможно определить нахождение Станции, так как неизвестно сколько раз преломляется свет, прежде чем добирается до нее. К тому же Станция может находиться в другой вселенной, или в параллельном пространстве, в котором нет ничего кроме нее самой. Либо в одном из искусственных карманов, о которых мы с тобой говорили ранее. В общем, еще одна загадка.

— Удивительно! — признал я.

— Еще бы! И это я тебе по самым верхам рассказываю, на самом деле, загадок куда больше. Если захочешь, то когда в этом мире закончишь, я тебе могу дать почитать — материалов на эту тему собрано великое множество. — Алан замолчал, но увидел в моих глазах молчаливую просьбу услышать еще про одну загадку, вздохнув, продолжил. — Ну, к примеру. Станцию исследовали долго и со вкусом. Естественно, что делали это не только внутри, но и снаружи. Когда ученые, облаченные в скафандрах, на небольшом космическом челноке, облетели всю Станцию, делая фотографии, то испытали настоящий шок.

— Ее изображение не сохраняется на фотографиях? — предположил я.

— Чего? — Алан недоуменно посмотрел на меня. — А, нет. Дело в ином. Переходный коридор, он нигде не заканчивается.

— Как это так?

— Представь себе гвоздь, торчащий в стене. Тоже самое, и коридор, один его конец исходит из Станции, второй будто вбит в само пространство. Словно в этом месте космос стал не трехмерным, а двух, и коридор входит в нее совсем как гвоздь в стену. Или даже не так. Он в пространство врастает.

— Подожди, а что видно с другой стороны аномалии? Такие исследования проводились?

— Конечно, и ровным счетом ничего не дали. С той стороны обычный космос, и ничего не видно, кроме шара Станции. То есть, блин, как же сказать?! Станция видна, но коридор как будто не существует! Можно лететь вперед и приземлиться на Станцию, повернуться назад и увидеть, что коридор появился в том месте, где ты только что свободно парил. И он все так же втыкается в пространство.

— Мне это себе даже представить сложно.

— Мне тоже, — усмехнулся Алан. — Если бы сам не видел фотографий и видеозаписей, ни за что бы, ни поверил. Меня, одно время, как, наверное, и каждого, очень беспокоил вопрос Станции и связанных с ней загадок. Я тогда читал о ней все подряд, когда время было. Любые книги, статьи и публикации, где упоминается Станция — как научную, так и художественную литературу. И там и там не более чем домыслы. В определенный момент, я поймал себя на мысли, что перестал различать, что же читаю. Порой теории авторов художественной литературы, оказывались логичней и убедительней, выкладок ученых. Истины не знает никто.

Пока мы болтали, незаметно пролетело время. Дрова прогорели, и перед нами теплились и весело потрескивали красные угольки. Алан полез в свой, воистину необъятный рюкзак, и достал оттуда кастрюлю, которую передал мне. Я с интересом приподнял крышку и принюхался. Запах был очень приятный, несколько пряный. Как Алан и обещал, внутри оказались ровные кусочки мяса, вперемежку с тонкими колечками лука и кусочками помидоров. Эдмин оказался заботливым мужиком. Не только консервов собрал, но и позаботился, чтобы ужин у нас оказался на славу! А что же может быть лучше, чем мясо?

Из рюкзака было извлечено четыре металлических шампура, на которые мы принялись нанизывать кусочки мяса. Никакого мангала, естественно, у нас не, оказалось, поэтому пришлось самим держать мясо над углями.

Капельки сока падали вниз и шипели на углях. Мясо начало подрумяниваться, пока не покрылось корочкой. В воздухе витали такие ароматы, от которых желудок принялся недовольно урчать, словно и не получал совсем не давно кашу с мясом.

Через несколько минут шашлык был готов. Я, с некоторой опаской, поднес шампур ко рту. Подул и откусил маленький кусочек. Очень вкусно! Мясо было сочное, мягкое, ничуть не сухое и не подгоревшее — приготовлено как надо! Вот только ничего не обычного в нем не было. По вкусу, совсем как свинина. Я же ожидал, какого-то местного колорита, нового, непривычного вкуса — все же мясо приготовлено из местного животного. На деле по вкусу, совсем, как тот шашлык, что готовил мой папа. Разве что, специи несколько необычные. Даже если мясо принадлежало местной разновидности мамонта, особых отличий от свинины, я так и не заметил.

— Еще будешь? — Спросил Алан, когда я доел последний кусок. — Там еще есть. Можно поджарить.

— Нет, спасибо. Я сыт, — в этот раз это действительно было чистой правдой. Теперь в меня бы точно больше ничего не влезло, не то что, после каши.

— Как знаешь, — пожал плечами Ал. — Значит, на завтрак оставим.

Он аккуратно сложил остатки маринованного мяса в пакет, и убрал его в рюкзак. После чего, сходил и положил его в палатку, оставив лишь фляжку с соком.

— Ал.

— Да? — откликнулся Алан.

— Ты можешь рассказать мне, в чем состоит твоя миссия в этом мире, и кто вообще придумал для тебя это задание?

— Нет. Извини, но пока не могу.

— Ты мне не веришь?

— А разве должен? Мы с тобой знакомы меньше суток. О доверии еще рано говорить.

— Даже не намекнешь?

— Артем, я тебе расскажу все сразу, как придет подходящее время. После того, как буду, уверен в твоей честности и искренности. В том, что тебе можно доверять. Понимаешь, тут все очень сложно и запутанно. Просто так все это вывалить на твои плечи, будет не правильным. И, потом, через пару дней ты окажешься дома, с родителями, зачем же мне тебя грузить лишним?