Сэйдж Блэквуд - Джинкс

– Зачем же было возвращаться, раз тебе удалось спуститься?

Ривен оскорбился.

– Из-за тебя и госпожи, конечно. Ведь вы остались здесь. Думаю, госпожа Эльфвина со спуском справится, – он обернулся, чтобы взглянуть на край обрыва. – А вот ты, боюсь, упадешь. Ах, если бы только мне удалось отыскать мост!

Джинкс мог бы сказать ему, что со спуском он справится даже получше Эльфвины. Проблема была не в спуске, а в том, что он не мог заставить себя приблизиться к краю обрыва.

– Я просто обязан продолжить поиски, – сказал Ривен. – Главное – никогда не сдаваться!

Услышав рассказ Ривена о найденном им пути вниз по обрыву, Эльфвина сказала:

– Джинкс там пройти не сумеет.

– Куда уж Джинксу! – скривился Джинкс. – Джинкс вообще ничего не умеет.

Он лежал навзничь на своей кровати, свесив с нее голову и оглядывая перевернувшуюся вверх ногами комнату.

– Вот если бы мост удалось отыскать, – сказал Ривен. – Я бы установил его ночью…

– По ночам там упырь шатается, – напомнила ему Эльфвина.

– Ну, от него я как-нибудь увернулся бы. А чем они, кстати, страшны, упыри-то?

– Они кровь из человека высасывают, через глаза, – ответил Джинкс.

– Ишь ты, – сказал Ривен. – А я думал, они вроде привидений.

– Нет, они совсем другие, – сказал Джинкс.

– Ага, – произнес Ривен и прикрыл ладонями глаза. – Ладно.

– Ты думаешь, что Симон умер? – вдруг спросила Эльфвина у Джинкса.

Сердце Джинкса екнуло.

– Когда я уходил, он умирать не собирался. Да и София за ним ухаживала.

– Раны иногда воспаляются, – сказала Эльфвина.

– Это я знаю, – такая мысль уже приходила Джинксу в голову. – Скорее всего, он занят тем, что ругается с Софией, а обо мне и думать забыл. Ну и ладно, плевать я на него хотел.

– Правда? – спросила Эльфвина. – Я к тому, что ты этого чародея знаешь, а я нет, но все же он заботился о тебе, когда ты был маленьким, и все такое.

– Ждал, когда я подрасту и меня можно будет убить, – фыркнул Джинкс.

– Это Костоправ так говорит. Скажи, он обращался с тобой так же, как Костоправ?

– Не совсем, но это ничего не значит.

И Джинкс снова вспомнил о стоящих в темноте рядах бутылок с подвешенными в них мертвыми жизнями. Однако Эльфвина не унималась.

– Ты позволяешь Костоправу думать за тебя. А это глупо, потому что он вовсе не на твоей стороне.

– Незачем нам бежать от одного злого волшебника лишь для того, чтобы попасть в руки другого, – сказал Ривен. – Я уверен, что благородный Костоправ…

– Какой еще благородный! – рассердилась Эльфвина. – Видел бы ты висящих в бутылках человечков. А очень скоро и мы там окажемся.

– Я знаю, что он злой, – согласился Ривен. – «Благородный» – это просто фигура речи. Но к тебе, госпожа моя, он, похоже, питает приязнь.

– Еще большую приязнь питает он к силе, которую получит, подвесив меня в бутылке.

– Но ведь не исключено, что, когда он убьет нас, мы все же останемся живыми. Джинкс, наверное, тоже висит где-то в бутылке – и однако же жив.

Джинкс сел и пошатнулся от головокружения: слишком долго висел вниз головой. Он спросил:

– Ты помнишь, из чего был сделан мост, Ривен?

– Ну да. Из костей. Я отлично понимаю, что он злой.

– Я думаю, это были бедренные кости, – сказала Эльфвина. – Все остальные недостаточно длинные.

– Сотни костей, – продолжал Джинкс. – Жизни в бутылках, бедренные кости в полотне моста… Хотел бы я знать, куда он подевал все остальное.

– На мост могли пойти и звериные кости, – не уступал Ривен.

– Ты все стараешься думать о нем получше, – сказал Джинкс. – А он – зло в чистом виде и собирается нас убить.

– Я знаю, – ответил Ривен.

– Кубки-то уж точно были сделаны из человеческих черепов, – сказала Эльфвина. – Такую форму имеют только они.

Поняв, что пить его гости из этих кубков не будут, Костоправ заменил их серебряными. К гостеприимству чародеи подходят очень серьезно.

– И все же вы должны признать, до сих пор он был с нами добр, – сказал Ривен.

– Ничего я не должен, – ответил Джинкс.

– С Джинксом он обращается безобразно, – сказала Эльфвина.

– Да, это верно, – согласился Ривен.

– Ведь ты же сам искал и нашел спуск! Значит, ты хочешь сбежать!

– Да, – признал Ривен. – Хочу. Конечно, хочу.

– Так в чем же дело? – спросил Джинкс.

– Дело в его заклятии, – пояснила Эльфвина. – Он надеется, что Костоправ снимет с него заклятие.

– Ну да. Заклятие, которое означает, что он – важная шишка, – Джинкс пребывал сегодня в сварливом расположении духа.

– Ты думаешь так потому, что я жил при дворе короля Руфуса, – сказал Ривен. – Однако мы с мачехой всегда ели, сидя у самого нижнего стола, а приглашения на королевские приемы получали очень редко.

– А где твой отец? – спросила Эльфвина.

– У меня есть… была… только мачеха.

– Значит, твой отец умер? – снова спросила Эльфвина.

Ривен не ответил.

– Почему – если тебе не претит такой вопрос, – почему король убил твою мачеху?

По лицу Ривена видно было, что вопрос ему претит; тем не менее он, глубоко вздохнув, ответил:

– Потому что ему не нравились ее речи.

– Она рассказывала людям, кто ты на самом деле?

Ривен молчал.

– Выходит, на ней твоего заклятия не было. Или же она сумела его обойти, – сказала Эльфвина.

– Она была очень мудрой госпожой. И сердце имела доброе.

Голос его задрожал, и этого Джинкс вынести уже не смог.

– Перестань ты его донимать, Эльфвина, – сказал он.

Девочка повернулась к нему:

– Ты все еще не придумал, как пройти в ту дверь, верно?

– В какую? – Впрочем, Джинкс прекрасно понимал – в какую.

– В ту, за которой скрыта остальная сила Костоправа. Тебе известно заклинание, которое отпирает замки?

– Нет, – ответил Джинкс. – Существует одно заклятие… ну, в общем, дверное. Например, дверь в доме Симона знает, кого можно впускать, и потому разбирается, когда ей запираться, а когда отпираться.

– А ты не можешь внушить двери мысль, что тебя впустить можно? – поинтересовалась Эльфвина.

– Не могу, – сказал Джинкс.

– Почему? – спросил Ривен.

– Потому что, – ответил Джинкс. – Я не великий и ужасный маг и волшебник, такой ответ сойдет?

– Я думал, ты владеешь магией, – сказал Ривен.

– Владею – и что с того? Кто-то же должен владеть ею хуже всех прочих.

На самом деле проходить в ту дверь он просто не хотел. Уже и бутылки-то были… ну, в общем, жутью какой-то. А за дверью крылось, скорее всего, что-то похуже.

Если говорить честно, он боялся узнать, что там, за дверью.

– Мы добьемся только того, что Костоправ пожелает убить нас, – сказал Джинкс.

– Да он и так желает, – возразила Эльфвина. – А я просто хочу понять, на что похожа вторая его сила.