Сэйдж Блэквуд - Джинкс

Костоправ вскочил на ноги, повернулся к мосту. Одежда Джинкса осталась замороженной, хоть чародей и не смотрел на него. Кости внизу застучали не так, как прежде, – Эльфвина поднималась к краю обрыва. Неужели она до сих пор не увидела Костоправа? Не понимает, что сама идет ему в руки?

Джинкс чувствовал, как Костоправ вытягивает из бутылок силу, потребную для того, что он собирался сделать с Эльфвиной, – возможно, убить ее. Засунуть жизнь девочки в бутылку и забрать ее кости.

«Не позволяй ему сделать это», – сказала Джинксу упрятанная в бутылки мертвенно-живая сила. Она тянулась к нему, как и прежде. Джинкс ухватился за то, что в ней было живого, и отнял эту часть силы у Костоправа.

Ее стало меньше – из-за разбитых бутылок. Джинкс разморозил свою одежду, – сила сама показала ему, как это сделать, – встал, схватил оброненный мешок с бутылками и замахнулся, метя в голову Костоправа.

Костоправ увернулся, поднял руку и снова потянул к себе живую силу бутылок. Но Джинкс изо всей мочи удерживал ее.

– Ты не сможешь забрать мою силу! – закричал Костоправ.

– Еще как смогу!

Впрочем, Джинкс чувствовал, что сила понемногу покидает его, возвращаясь к Костоправу. Живая часть ее старалась остаться с Джинксом, однако она была слишком крепко привязана к мертвой, а мертвая принадлежала чародею. И сила ускользала от Джинкса, – проклятье, ему не хватало необходимых знаний, чтобы удержать ее! Такого опыта, как у Костоправа, он не имел, не знал даже, что подобная борьба за силу вообще возможна. Он тянул и тянул силу к себе, но это походило на попытки удержаться на намыленном канате. Еще минута – и Костоправ полностью овладеет силой и ударит ею по Джинксу, а потом займется Эльфвиной…

– Костоправ! – Эльфвина поднялась на обрыв и пошла на чародея, подняв правую руку со сжатым кулачком. В левой она держала бутылку с Симоном.

Внимание Костоправа на секунду отвлеклось, и этого хватило, чтобы волшебная сила вернулась к Джинксу. Джинкс лихорадочно пытался придумать, как ее применить – быстрее, у тебя достаточно силы на… на что? Этого он не знал и потому просто поджег одежду Костоправа.

Впрочем, не только одежду. Казалось, загорелся сам воздух, и весь остров охватило ревущее оранжевое пламя. Самого же Джинкса обжег ужас – ведь огонь спалит и одинокую, узловатую сосну, так и не научившуюся говорить. Нет, убить дерево он не может. Не говоря уж об Эльфвине. Джинкс погасил пламя. Все продолжалось меньше секунды. И Джинкс мгновенно ощутил скользящий рывок – Костоправ отнял у него холодную силу.

Мантия чародея почернела, обратилась в пахнущее гарью тряпье, борода и волосы на голове дымились. За его спиной замерла опаленная Эльфвина.

Джинкс увидел в глазах чародея свою смерть. Костоправ шагнул к нему, поднимая руки, чтобы сотворить заклинание. Джинкс попятился.

– Не думаю, что Симон придет за тобой, – сказал Костоправ. – А сам ты, лишенный жизни, никакой ценности для меня не представляешь.

– Я полы хорошо мету, – ответил Джинкс.

– Знаешь, ты мне надоел.

Костоправ сделал еще один шаг вперед. Джинкс – шаг назад.

У него оставались два мешка с бутылками: один на груди, другой в руке. В наспинном позвякивало разбитое стекло. Надо бы бросить тот, что в руке, в Костоправа. Сейчас же. Большого проку от этого не будет, но бросить надо, потому что Костоправ, того и гляди, убьет его.

Он попытался впитать в себя закупоренную в бутылках силу, но не смог. Костоправ уже крепко держал ее в руках. Единственное, что осталось Джинксу – пасть в бою. Он покрепче сжал мешок и сделал, чтобы как следует замахнуться, еще один шаг назад, большой…

Большой шаг в пустоту.

Джинкс стремительно летел вниз. Ветер свистел в его ушах, он слышал чей-то крик – может быть, Эльфвины, может быть, свой собственный. Потом ему показалось, что он получил страшный удар – по всему телу сразу.

Больно было лишь секунду, и вот он уже взвился в воздух, ничуть не испуганный. Ха, а высоты-то он и не боится! Только обрыва – вот этого – и на то у него имеется основательная причина. Вокруг него текли вверх струйки дыма, одна за одной, – чьи-то жизни, вырвавшиеся на волю из разбитых бутылок.

Костяной Мост загромыхал, – это Эльфвина торопливо спускалась по нему, преследуемая куда более медлительным Костоправом. «Почему он не обездвижит ее?» – подивился Джинкс. Поднимавшиеся в небо мертвые жизни ответили:

– Он не может. Мы же получили свободу.

Сила Костоправа покидала его – вместе с этими жизнями. У него осталась лишь та, что крылась в Симоне, в бутылке, которую держала в руке Эльфвина.

Ривен бежал к мосту – видимо, он уже успел забрести куда-то дальше, изучал окрестности. Похоже, с того мгновения, когда Костоправ вышел из замка, прошло не больше минуты.

Эльфвина запнулась и сорвалась с моста, заскользила по нему вниз. И, отчаянно пытаясь снова ухватиться за кости, уронила бутылку.

Бутылка полетела к земле.

Эльфвина проскользила несколько футов и едва не слетела с моста, но все же успела ухватиться за какую-то кость и остановиться. Она взглянула вверх – Костоправ по-прежнему следовал за нею. Девочка отыскала ногой опору и продолжила спуск. Джинкс подлетел к Костоправу, преградил ему путь, надеясь остановить чародея. Но тот прошел сквозь него, словно одолевая сопротивление глубокой воды. И Джинкса охватило какое-то муторное, зыбкое ощущение.

Бутылка с Симоном внутри все еще падала. Джинкс подлетел к ней, попытался схватить – и вроде бы схватил. Однако бутылка, медленно переворачиваясь, пролетела сквозь его руку.

Не сбавлявший ходу Ривен успел оказаться прямо под ней, поймал ее и, даже не осмотрев, сунул в карман. Эльфвина, наконец, соскочила с моста на землю, и Ривен поспешил к ней.

Джинкс смотрел, как Ривен с Эльфвиной бегут, расплескивая воду, к его телу, – это ведь его тело валяется там, верно? Смотреть на него было неприятнее, чем в тот раз, когда его убивал Симон. Как-то странно оно изогнуто…

Эльфвина плакала, лицо Ривена побелело. Джинксу стало жалко обоих. Ему захотелось сказать друзьям: не терзайтесь, я здесь, над вами, все хорошо, – он и попытался, но обнаружил, что не способен издать ни звука. Тогда он взлетел повыше и увидел за островом Костоправа, несущуюся меж берегов реку. Две человеческие фигуры бежали вдоль берега к острову. Вернее, бежала одна – другая перемещалась гигантскими скачками.