Петер Фройнд - Лаура и тайна Авентерры

Фурхурс подошел к пленнику. Мариус мог теперь разглядеть сморщенное лицо черного колдуна, его желтую кожу, покрытую множеством старческих пятен.

— Опустись на свое ложе! — прокаркал старик дребезжащим голосом.

Мариус не торопился выполнять его просьбу.

— Делай, что тебе говорят! — властно приказал Повелитель Тьмы и затем добавил неожиданно мягким голосом: — Это для твоего же блага, поверь мне.

Казалось, в нем вдруг проснулось сострадание.

После недолгого раздумья Мариус проковылял к своей постели и лег. Жрец последовал за ним. Затем он извлек из-под плаща небольшую склянку с ядовито-зеленой жидкостью и откупорил ее.

— Открой рот! — приказал он.

Мариус повиновался. Жрец наклонился над ним и капнул ему на язык две ядовитые капли.

Жидкость была пресная, абсолютно безвкусная. Спустя несколько секунд Мариус почувствовал, как по телу разливается приятное тепло, — и вот он уже не мог шевелиться. Хотел поднять руку, она не слушалась. То же самое произошло и с ногами. Он словно оцепенел, любое движение было невозможно. И хотя Мариус по-прежнему находился в ясном сознании, тело его превратилось в камень. Правда, боли он теперь тоже не чувствовал. Но долго радоваться этому факту ему не пришлось, так как мысль, уже в следующее мгновение промелькнувшая в его голове, была в сто крат мучительнее любых физических страданий: теперь он не сможет помочь Лауре!

Лаура постучала в дверь приемной. Никто не ответил. Она постучала снова — опять тишина.

Девочка осторожно повернула ручку, тихонько открыла дверь и заглянула в приемную — там никого не было. Госпожи Придушайн, секретаря директора, не было на месте. На самом деле госпожу Придушайн звали вовсе не Придушайн, а Призе-Штайн, но не успела она проработать в интернате и двух дней, как за ней закрепилось это прозвище, и все равенштайнцы называли ее теперь только так.

« Черт! Если Придушайн нет на месте, кто же тогда доложит обо мне директору?» — промелькнуло в голове у Лауры.

Ведь, по мнению немолодой и начисто лишенной чувства юмора женщины, именно это являлось ее основной и первостепенной обязанностью. Как настоящий цербер, следила она за тем, чтобы никто без ее доклада и соответствующего на то разрешения не входил в кабинет директора, расположенный сразу же за приемной. Можно было подумать, что Придушайн была хранительницей некой бесценной святыни, а не обычным школьным секретарем.

Лаура собралась было закрыть дверь, как в голову ей пришла другая мысль: если Придушайн нет на месте, тогда, значит, никто не запрещает ей самой попытать счастье у Моргенштерна!

Лаура прошмыгнула в приемную, быстро пересекла ее и остановилась у большой дубовой двери, ведущей в кабинет директора.

Она постучала. Сначала тихо, потом чуть громче.

— Войдите! — послышался низкий голос.

Лаура открыла дверь и вошла в просторную комнату.

Ее обдало волной приятного тепла. Две стены кабинета занимали высокие, до потолка, стеллажи, доверху заставленные книгами. Две другие до середины были отделаны дубовыми панелями, а сверху отштукатурены. Штукатурка когда-то, вероятно, была белого цвета, но со временем закоптилась и пожелтела. Правда, большие картины с портретами всех предыдущих директоров интерната все еще продолжали украшать стены кабинета.

В центре кабинета стоял респектабельный, массивный письменный стол, также из дуба, и за ним сидел — нет, не директор интерната Аврелиус Моргенштерн, как предполагала Лаура, а доктор Квинтус Шварц.

Доктор Шварц был учителем химии и биологии, а также заместителем директора интерната Равенштайн. Когда девочка подошла ближе, он оторвал глаза от лежавшего перед ним на столе листка бумаги, поднял голову и посмотрел на нее.

Доктору Квинтусу Шварцу было около пятидесяти, но выглядел он значительно моложе и напоминал тех римских императоров, изображения которых Лаура видела в учебнике истории. Лицо его в любое время года украшал приятный загар, а темные волосы, в которых до сих пор не появилось даже намека седины, были всегда модно подстрижены и безупречно уложены. Одним словом, Квинтуса Шварца вполне можно было назвать привлекательным мужчиной, если бы не его глаза, темные и острые, — они буквально впивались в собеседника, готовые пробуравить его насквозь.

Учитель, казалось, нисколько не удивился, увидев Лауру в кабинете директора.

— А, Лаура Леандер? — обратился он к ней с приветливой улыбкой, обнажая безупречные ровные зубы, такие белые, как в рекламе зубной пасты по телевизору. — Чем могу служить?

— Э-х-м-м, — замялась Лаура. — В общем… дело в том… я к профессору Моргенштерну. Его нет?

— Нет, — ответил доктор Шварц, слегка покачав головой.

Затем, повернув голову, сделал вид, что осматривается в поисках директора.

— Или, быть может, ты видишь здесь еще кого-нибудь кроме меня? — спросил он так, что иронию в его голосе никак нельзя было не заметить.

— А где он?

— Наш дорогой коллега со вчерашнего дня тяжело болен, — объяснил Квинтус Шварц, и Лауру удивило, что при этих словах на лице его снова заиграла улыбка. — И предугадывая твой следующий вопрос, сразу же могу на него ответить: врачи, увы, не знают, что с ним стряслось.

Лаура испуганно посмотрела на учителя:

— Это… серьезно?

Доктор Шварц пожал плечами:

— Не знаю. Как я уже сказал, врачам еще ничего не удалось установить. Коллега Моргенштерн вдруг ни с того ни с сего ослаб, поэтому ему был прописан строгий постельный режим. Пока он не встанет на ноги, выполнять его обязанности буду я.

Не зная, что сказать, Лаура какое-то время растерянно смотрела в пол.

— Может быть, я могу тебе чем-то помочь? — нарушил молчание заместитель директора, и в голосе его послышалась подозрительность.

— Нет, нет! Спасибо! А можно мне… можно навестить профессора Моргенштерна?

Квинтус Шварц энергично затряс головой:

— Ни в коем случае! К нему разрешено входить только врачу и Мэри Морган. Мисс Мэри ухаживает за ним в свободное от занятий время.

Хотя бы одна хорошая новость. Теперь можно не сомневаться, что профессор, по крайней мере, в надежных руках.

Мисс Мэри Морган преподавала в интернате английский и французский языки, и все ученики ее просто обожали. Некоторые даже боготворили. Лауре она тоже нравилась больше остальных учителей. Она была очень добрая, всегда готова прийти на помощь и старалась справедливо обходиться с учениками. На мисс Морган можно положиться, она позаботится о профессоре. Он ни в чем не будет нуждаться.

— А известно, как долго профессор?..

— Нет, Лаура. В данный момент этого никто не может сказать.

Само собой, подумала Лаура. Ведь никто даже не знает, как его лечить!