Клайв Льюис - Плавание «Утреннего Путника»

— Мы можем нырнуть за ней, Сир, — предложил Рипичип.

— Бесполезно, — сказал Эдмунд. — По крайней мере, если она действительно из золота, она будет слишком тяжелой, чтобы мы смогли ее вытащить. Кроме того, я буду не я, если глубина этого озера окажется меньше двенадцати-пятнадцати футов. Хотя, погодите секунду. Хорошо, что я захватил с собой охотничье копье. Давайте проверим, какая здесь глубина на самом деле. Держи меня за руку, Каспиан, а я немного наклонюсь над водой.

Каспиан взял его за руку и Эдмунд, наклонившись вперед, стал опускать свое копье в воду.

Прежде, чем оно наполовину вошло в воду, Люси заметила:

— Я вообще не думаю, что эта статуя из золота. Это лишь игра света. Твое копье окрасилось точно так же.

— Что случилось? — воскликнули вдруг несколько голосов. Эдмунд внезапно отпустил копье.

— Я не смог удержать, — открыл он рот от изумления, — оно показалось мне таким тяжелым.

И вот оно теперь на дне, — сказал Каспиан, — а Люси права. Оно точно такого же цвета, как и статуя.

Однако Эдмунд, у которого, похоже, что-то произошло с ботинками — по крайней мере, он наклонился и разглядывал их, и вдруг выпрямился и резким голосом крикнул:

— Отойдите назад! Прочь от воды. Все. Сейчас же!

Они отошли и с удивлением уставились на него.

— Посмотрите, — сказал Эдмунд, — посмотрите на носы моих ботинок.

— Ну, они выглядят слегка пожелтевшими… — начал Юстас.

— Это золото, чистое золото, — перебил его Эдмунд. — Посмотрите на них, потрогайте. Кожа уже оторвалась от них. И они стали тяжелые, как свинец.

— Клянусь Асланом! — воскликнул Каспиан. — Неужели ты хочешь сказать…

— Да, хочу, — ответил Эдмунд. — Это вода все превращает в золото. Она превратила в золото копье, поэтому оно и стало таким тяжелым. И она как раз плескалась у моих ног, хорошо еще, что я был не босиком, и превратила в золото носы ботинок. А этот бедняга на дне… ну, в общем, вы поняли.

— Так этот вовсе не статуя, — тихо сказала Люси.

— Нет. Теперь все ясно. Он оказался здесь в жаркий день. Он разделся на вершине утеса — там, где мы сидели. Одежда сгнила, или ее растащили птицы на свои гнезда, а доспехи все еще там. Затем он нырнул и…

— Не продолжай, — попросила Люси. — Как это ужасно.

— И мы сами были на волоске, — заметил Эдмунд.

— И впрямь, — сказал Рипичип. — У каждого из нас палец или нога, или ус, или хвост мог в любую минуту попасть в воду.

— И все же, — недоверчиво произнес Каспиан, — надо бы все-таки проверить. — Он наклонился и выдрал кустик вереска. Затем, очень осторожно, он опустился на колени возле озера и обмакнул кустик. Обмакнул-то он кустик, но то, что он вытащил, было совершенным подобием вереска, только сделанным из чистейшего золота, тяжелого и мягкого, как свинец.

— Король, которому принадлежит этот остров, — медленно проговорил Каспиан, и, пока он говорил, кровь приливала к его лицу, — будет вскоре богаче всех королей в мире. Я на все века объявлю эту землю собственностью Нарнии. Она будет называться Островом Золотой Воды. И я обязываю вас всех молчать. Никто не должен знать об этом. Никто, даже Дриниэн — под страхом смертной казни, слышите?

— Что ты несешь? — спросил Эдмунд. — Я не являюсь твоим подданным. Если уж на то пошло, так все наоборот. Я один из четырех древних сюзеренов Нарнии, а ты лишь вассал Светлейшего Короля, моего брата.

— Так, значит, уже дошло до этого, Король Эдмунд, не так ли? — вопросил Каспиан, кладя ладонь на рукоять своей шпаги.

— Ой, да прекратите же вы оба, — вмешалась Люси. — Вот это хуже всего — иметь дело с мальчишками. Вы все такие самодовольные, грубые, грубые идиоты — о-о!..

Голос ее прервался и затих. И тогда все увидели то же, что и она.

На сером склоне холма — сером, так как вереск еще не расцвел, бесшумно, не глядя на них, и сияя так, словно его освещало яркое солнце, хотя на самом деле оно спряталось за тучи, медленным шагом прошел самый огромный на свете лев.

Описывая впоследствии эту сцену, Люси говорила: «Он был размером со слона», — правда, в другой раз она сказала: «Размером с лошадь». Однако, не это было главным.

Никто не осмелился спросить, что это было такое. Они знали, что это Аслан.

И никто не видел, откуда и куда он направлялся. Они посмотрели друг на друга, как люди, пробуждающиеся ото сна.

— О чем у нас шла речь? — спросил Каспиан. — Похоже, я строил из себя полного идиота?

— Сир, — сказал Рипичип, — на этом месте лежит какое-то проклятие. Давайте немедленно вернемся на борт корабля. И если бы Вы оказали мне честь, разрешив дать название этому острову, я назвал бы его Островом Мертвой Воды.

— Мне кажется, это очень подходящее название, Рип, — ответил ему Каспиан, — хотя, думая об этом, я даже не могу понять, почему. Однако, похоже, погода устанавливается, и, по-моему, Дриниэн хотел бы отчалить. Как много мы сможем ему порассказать.

Однако, на самом деле, не так уж и много смогли они ему порассказать, потому что воспоминания последнего часа как-то все перепутались у них в голове.

— Когда Их Величества вернулись на борт, все они казались слегка околдованными, — говорил Дриниэн Ринсу несколькими часами позже, когда снова был поднят парус «Рассветного Путника», а Остров Мертвой Воды уже скрылся за горизонтом. Что-то с ними там произошло. Единственное, чего я смог от них добиться, так это то, что они думают, будто нашли тело одного из тех семи лордов, которых мы ищем.

— Неужели, капитан? — ответил Ринс. — Ну, тогда это уже трое. Осталось еще четверо. Такими темпами мы можем оказаться дома уже вскоре после Нового года. И это было бы очень кстати: ведь мои запасы табачка, похоже, скоро могут кончиться. Доброй ночи, сэр.

Ветер, так долго дувший с северо-запада, наконец, сменил направление. Теперь каждое утро на восходе солнца изогнутый нос «Рассветного Путника», плывущего на восток, вздымался точно посередине солнечного диска. Некоторым казалось, что солнце стало больше, чем в Нарнии, но другие не соглашались с ними. И так они плыли и плыли, подгоняемые легким, но постоянным ветерком. И вокруг не было видно ни рыбы, ни чайки, ни корабля, ни берега. Запасы провизии снова стали уменьшаться, и в сердца путешественников закралась мысль о том, что, возможно, они заплыли в море, которое простирается до бесконечности. Неотвратимо приближался последний день их путешествия на восток, и если бы им не встретилась суша, им пришлось бы повернуть назад. Однако на рассвете, прямо по курсу, между ними и восходящим солнцем, наконец показался похожий на облако низкий остров.

Около полудня они бросили якорь в широком заливе и высадились на сушу. Это место сильно отличалось от всех, виденных ранее. Когда они шли через песчаный берег, кругом было тихо и пусто, как на необитаемом острове, однако впереди расстилались ровные лужайки. Трава была подстрижена так аккуратно, как в окрестностях большого английского особняка, где держат десяток садовников. Деревья, которых было довольно много, росли сравнительно далеко друг от друга, и на земле под ними не было видно ни сломанных веток, ни опавшей листвы. Иногда ворковали голуби, но никаких других звуков не было слышно.