Владимир Венгловский - Зеленый и в пупырышках

«Меня зовут Ллокваард из клана Ваардов, что проживают в Сосновом болоте. Для друзей — просто Ллок. Хотя друзей у меня больше нет…»

Я захлопнул обложку.

Нет, ночной парк не время и не место читать истории.

Прижав к груди книгу, я поспешил домой.

Яркий лунный свет лился сквозь окно. Причудливые тени гуляли по полу моей комнаты. «Детской», как говорят взрослые. Им виднее, и они вправе называть мое обиталище, как хотят. Вправе они и наказывать непослушного сына. Этот сегодняшний этап я уже пережил.

Но как они могут повлиять на мой интерес к книге?

Я не рассказал про нее никому, как и про происшествие в парке. После соответствующих выговоров, которые у моих родителей выглядели какими-то не очень убедительными (эх, я бы на их месте меня, в конце концов, выпорол бы, но такую идею подавать не буду) я был накормлен и уложен спать.

Нельзя сказать, что свет от ручного фонарика дает яркий свет, но так можно читать под одеялом, не привлекая внимания. Книга пахнет кожей и стариной. И еще чем-то неуловимым. Наверное, такой запах имеют скрытые в книге приключения. Так что же скрывает под своей обложкой книга-без-названия? Сейчас посмотрим. Перевернув обложку, я погрузился в чтение.

«Меня зовут Ллокваард из клана Ваардов, что проживают в Сосновом болоте. Для друзей — просто Ллок. Хотя друзей у меня больше нет…

Все мы жили здесь: я, папа, мама, тетя Кретта, дядя Грокх и две мои болтливые кузины — Хрюмзи и Кора. Кузины довольно надоедливы, но играть с ними все равно весело. Куда веселее, чем с человеческими детьми из города. Они иногда приезжали к нам в Сосны вместе с родителями. Но меня часто дразнили: «Рот до ушей — хоть завязочки пришей». Рот у меня действительно не маленький. Даже для тролля.

Да, забыл сказать, мы все — тролли.

А со взрослыми людьми из города-столицы я не общаюсь. Я однажды подслушал, как один торговец, когда уезжал на телеге от моего папы, сказал другому:

— Эти зеленые тролли глупы, как жабы, их надуть — проще простого.

Не правда, жабы — очень умные. Я с ними часто болтаю. Особенно с Марго. А что такое «надуть» я не понял. Да, у нас часто надуваются щеки, когда мы разговариваем, но это не делает нас похожими на жаб. Разве что кожа немного схожа. Такая же зеленая и с бугорками. Красивая очень. Не то, что у людей. Когда я спросил у папы, почему этот торговец так сказал, папа лишь усмехнулся и погладил меня по голове, ответив при этом, что не стоит понимать слова людей так буквально, и что подслушивать — некрасиво.

В семь лет еще так сложно разобраться во всем этом мире. Тем более, когда все к тебе относятся, как к самому маленькому. Даже кузины.

Папа, конечно, прав насчет подслушивания. Но есть столько всего интересного, куда можно засунуть свой нос, и столько разных разговоров, из которых можно узнать множество увлекательных вещей! Гораздо больше и занимательней, чем скучные рассказы дядюшки Грокхваарда, когда он устраивает нам с кузинами свои уроки. Например, о том, почему улетел из нашего болота дракон. Или что такое Черное Дерево.

Когда разговоры заходили про Черное Дерево, взрослые старались говорить тихо и в отсутствии детей. Вчера ночью, когда я спал в своей хижине (вернее, делал вид, что спал), а мама с папой сидели у костра, я слышал, как мама плакала. Она говорила, что от ее сестры Вилаамы, что живет на Мшистом болоте давно нет писем. Она очень переживала, не добрались ли до клана с Мшистого слуги Черного Дерева. На что папа сказал:

— Не плач, Кролла.

Кроллаваарда — это моя мама. Когда она была маленькой девочкой, то была просто Кроллой. Но после того как вышла замуж за моего папу, то к ее имени теперь прибавляется наше родовое имя — Ваарды. Да… Так вчера ночью папа обнял маму за плечи свой рукой (а она у него о-го-го какая — с перепонками, не то, что у меня) и сказал:

— Не плач Кролла, все будет хорошо. Даже, если дерево уже протягивает свои корни в наш край, то я уверен, что Мшистым удалось спастись. Да и нам пора уходить с насиженных мест.

Папа тяжело вздохнул.

— Боюсь, что если придет беда, люди из города не помогут. Будут сидеть за своими стенами и думать, что опасность их минует. Но она не минует никого.

Папа с силой воткнул в землю свое копье, с которым он охотится на болотных улиток.

— Каждый думает отсидеться. А когда приходит беда, оказывается, что уже поздно что-то делать.

Эх, если бы папа знал, насколько он прав. Мы бы ушли еще вчера.

Утром пришли слуги Черного Дерева. Они поймали всех — тетю и дядю, кузин Хрюмзи и Кору. И моих родителей тоже. Сетями, как дядя Грокх ловит гигантских комаров. Папа даже копье не сумел достать. Он лишь смог спрятать меня под корнями старой сосны. Я видел только кусочек происходящего — множество толпящихся людских ног, но слышал все. Как горько плакала Хрюмзи… Как уволокли в сетях всех моих близких. А я сидел тихо-тихо, и боялся выглянуть из своего убежища и помешать похитителям.

Хотя, что может сделать семилетний маленький тролль?

Я сидел в темной холодной пещерке. Мокрые корни сосны переплетались у входа толстыми змеями. Звонко ударялись капли воды о раковину болотной улитки. Улитка была очень большая, с два моих кулака, — в другое время я бы порадовался такой добыче. Сейчас я просто сидел и смотрел, как она пытается выбраться из раковины и продолжить свой путь. Каждый раз, когда капля шлепалась на нее сверху, улитка прятала обратно свои рожки. Наконец, во время очередной капли, улитка спрятала под панцирь только один рожек с глазом. Вторым она удивленно осмотрела стекающую по ней воду. Тут же смело высунула свою ногу и, как ни в чем не бывало поползла на меня, оставляя липкий след.

Фу! Я дернулся, и улитка вылетела из моего убежища.

Если такое маленькое и трусливое существо, как болотная улитка превозмогла свой страх, то чего я, тролль из клана Ваардов, должен бояться каких-то слуг Черного Дерева! Я выполз на четвереньках из-под сосновых корней и огляделся.

Все хижины были разрушены. Навесы из высушенного и сплетенного мха сорваны и разодраны на части. На земле дымились несколько факелов, смрадный дым поднимался черным маревом. Видимо, слуги Черного Дерева хотели сжечь наши хижины, но влага настолько их пропитала, что гореть хижины отказывались. Поэтому, все, что могли, похитители разрушили и ушли. Они оставили в болоте четкий протоптанный след. Заросли тростника были смяты, словно прошло целое стадо водосвинок. На мокрой земле, сплошь покрытой болотной травой и мхом, остались борозды, пучки травы лежали вырванные с корнем. Здесь тащили спутанных сетями моих папу и маму, а также дядю, тетю и моих кузин. Весь мой клан. И тролли отчаянно сопротивлялись.