Алекс Шерер - Охотники за облаками

Мама упорно отказывалась замечать мои намеки. Стоило мне заговорить о том, что было бы неплохо попробовать в этот раз что-то свое, она пресекала мою речь заявлением, что это огромная радость – побыть вместе всей семьей. А папа продолжал оставаться в стороне от наших препирательств. Он был наблюдателем, который смотрит за ходом сражения из кустов.

Вообще-то мне кажется, он был на моей стороне, но не мог или не желал в этом признаться, потому что не хотел, чтобы мама решила, будто мы ополчились против нее. Из-за этого он так и не высказался по существу, и когда мама взывала к нему в поисках поддержки, он мычал что-то невразумительное, не то поддакивая, не то отнекиваясь, пока она в досаде не махала на него рукой и не возвращалась ко мне.

Но и настойчивость, и упрямство я унаследовал как раз от мамы. Если охотники за облаками согласятся, я буду путешествовать с ними. Даже если мне придется улизнуть ночью через окно, оставив на столе записку: «Увидимся, когда я вернусь» без указания конкретного адреса и номера контактного телефона.

Но надо иметь в виду: если они будут согласны. Если.

Я бы соврал, если бы сказал, что Дженин как-то особенно потеплела ко мне после совместных выходных. По крайней мере, на людях она этого не показывала. Но если бы нам удалось пообщаться наедине, может, разница стала бы заметна.

Иногда я смотрел на себя в зеркало и пытался представить на своем лице длинные глубокие шрамы, которые тянулись бы по щекам до самой челюсти, пытался представить на руках орнаменты татуировок, опоясывающие их, как браслеты.

Могу себе представить, в какой ужас пришла бы мама, заявись я домой в таком виде. Так и слышу: «О нет! Кристьен! Что ты с собой сотворил!», и грохот мебели, который не заставит себя ждать, потому что она точно упадет в обморок. Тогда мне не останется выбора, кроме как стать охотником за облаками. Все мосты будут сожжены. Ни на какую другую работу меня не возьмут.

Некоторые люди верят, что судьба начертана у тебя на лице или на линиях ладони. Для кого как, а для охотников за облаками это совершенно верно. Их шрамы сочиняли их судьбу, каждую страницу, строку и каждое слово в их жизненной повести.

Лишь однажды я видел, чтобы человек с такими шрамами работал в месте, ничего общего не имеющем с охотой за облаками. Это была служащая в одном из отцовских отделений. Как и почему она оставила свое призвание, я не знаю. Но она сидела в углу офиса, заполняя бланки и составляя отчетности по грузам, как небесная рыба, лишенная неба, пойманная, запертая и несчастная, дикое существо, оказавшееся взаперти.

Однажды она ушла, и довольно внезапно. Вышла замуж за колонизатора, и они уехали на совместно купленный крошечный пустынный островок, чтобы жить там, туго затянув пояса. Таких островов тысячи – их можно выкупить за бесценок, но жизнь на них не сахар. Зато там никто не пялится на ее шрамы. Иногда единственный шанс влиться в общество – это или быть с такими же, как ты сам, или удалиться от всех, как отшельники.

Шрамы на лицах охотников так и приковывают к себе взгляд, несмотря на все твои попытки вести себя порядочно и не глазеть. Это грубо, конечно, но иногда ты просто не можешь не смотреть на них, размышляя о разнице между вами. Может, никакой разницы и нет, но внешняя оболочка производит такое впечатление. Шрамы становятся между вами. Не получается притворяться, что их нет или что ты их не видишь.

Думаю, у большинства людей есть место, которое они зовут своим. Но всегда есть те, у кого нет такого места, нет ничего – и охотники за облаками в их числе. У них есть их корабли, но если говорить об обыкновенной земле, о почве под ногами – нет такого места, которое они могли бы назвать своим домом. Их домом было только небо. Но что такое небо? Пустота, воздух. Так кто может им обладать? Небо не принадлежит никому. Даже наоборот. Мы его жители, и небо – это наше царство.

Как-то раз, примерно недели за три до конца четверти, с неба пошел дождь из небесной рыбы.

Мимо нас проходил огромный косяк в сопровождении вездесущих хищников и падальщиков: небесных акул и иже с ними. Рыбы, мертвые и обессилевшие от изнеможения, валились с неба день напролет.

Достаточно было протянуть ладонь, и тебе в руку падала рыбина. А то можно было оставить во дворе пустую кастрюлю, и к твоему возвращению она была уже полной. Некоторые рыбины попадали даже в открытые люки на крышах, врезались в солнечные панели, падали в бочки с водой и там тонули.

«Нашествия» небесной рыбы время от времени случались. И не каждый раз это была съедобная рыба. Бывало, рыба оказывалась чем-то заражена или находилась в полете несколько дней кряду и падала уже отощавшей и костлявой.

Всю мертвую рыбу следовало собрать и уничтожить до того, как она начинала гнить. После школы я отправился в сад помочь с уборкой. Рыбины были холодными и скользкими. Их глазки смотрели безжизненно, а крылья были сложены.

Если раскрыть их, они напоминали продолговатые плавники, прозрачные и переливающиеся всеми цветами радуги. Жаль, что столько летучей рыбы умерло, но избавляться от них было необходимо, иначе запах разложения стоял бы невыносимый. Ничто не может источать приятный запах, если оно мертво уже не первый день.

Однажды я был в саду, и мне почудилось, что небо кровоточит. Я гонял мяч, и мне на руку упала капля. Я посмотрел вверх, но на небе не было ни облачка.

Я перевел взгляд обратно на каплю и увидел, что она красная. Вокруг меня продолжало капать. Прикрыв глаза ладонью, я посмотрел наверх. Высоко-высоко прямо надо мной я разглядел очертания двух небесных акул, сцепившихся в смертельной схватке. Они боролись несколько часов, две большие, извивающиеся, переплетенные тени. Когда я пошел спать, они так и продолжали драться.

Утром в саду лежало тело одной из них. Мама позвонила в совет, и оттуда приехали забрать акулу.

Рассказывают басни о том, как голодные небесные акулы хватают детей прямо с улиц, срывают их с велосипедов и выдирают из колясок. Но эти случаи всегда происходят с родственниками друзей чьих-нибудь приятелей и никогда с лично знакомыми мне людьми. Это просто детские страшилки.

На протяжении следующих недель я продолжал разворачивать на два фронта свою кампанию, роняя толстые и недвусмысленные намеки так, чтобы пройти мимо них не получалось при всем желании.

Я продолжал выпытывать у Дженин, каковы ее планы на каникулы, хотя мне было прекрасно известно, что все они – Дженин, Карла и Каниш – намерены везти воду на Острова Инакомыслия.