Дмитрий Емец - Глоток огня

До каблука незаметно не дотянуться, а вот до ремня пожалуй, но пока эти трое на него смотрят – нереально.

– Откуда ты знаешь про Тилля? Ты ведьмарь? – спросил один из парней.

Родион заторможенно задумался: кто он, этот парень? Лешик или Кузя? Может, Лешик. А может, и не Лешик. Тогда Кузя.

– Так ведьмарь? – терпеливо повторил парень.

Родион прохрипел, что нет. Одновременно он соображал, почему вообще был задан такой вопрос. Сами ведьмари никогда не называют себя ведьмарями. Это все равно что немцы в сорок первом году, ворвавшись в дом, заорали бы: «Фрицы в хате есть?»

– Эх, Кузя-Кузя! Конечно, не ведьмарь он! – сказал дядя Сережа. – Это ж ежу понятно, что шнырь!.. Спасибо, я его из машины заприметил, когда он у камней вертелся. Что, думаю, вертится? Неспроста это. А когда он про Тилля заговорил – тут уж я точно все понял.

Один из парней виновато вытер рукой нос, и Родион, во‑первых, понял, что это Кузя и есть, а во‑вторых, увидел, какие набитые у него костяшки. Сразу понятно, как человек проводит свой день. Утром качалка – вечером груша. Или: утром груша – вечером качалка.

Родион пальцами попытался дотянуться до ремня. Вот он! Прямо под пальцами, очень близко, но мешает куртка. Не дотянуться. Эх, встать бы! Но эти трое сразу что-то заподозрят. Ребята ушлые.

– Не шнырь, – поправил Родион. – Шныр.

– А какая нам разница, а, шнырь? Думаешь, оттого, что ты шнырь, бить тебя будут меньше? – с вызовом спросил дядя Сережа.

Родион посмотрел на борцовские запястья дяди Сережи. В сочетании с набитыми костяшками его друга Кузи знающему человеку они многое объясняли.

– Венды? – спросил Родион.

– Пнуйцы! – щепетильно поправил дядя Сережа.

Пнуйцы были ответвлением вендов. Такими же, как мстюны, антимаги и антивсеги. Разница между ними была небольшой, но существенной. Мстюны били только тех, кто неуважительно отзывался о родоначальнице движения вендов Женьке Шмяке. Не любишь Женьку – вот тебе! Антимаги били только магов. Антивсеги били всех подряд, кроме шныров. Пнуйцы же были самой дикой и анархической разновидностью вендов. Они били и шныров тоже.

– Знаешь, шнырь, девиз пнуйцев? «За одного битого двух небитых дают»! – с вызовом произнес Лешик.

От Кузи он отличался более длинными руками и носом со следами перелома.

– Правильный девиз! – похвалил Родион. – Особенно приятно, что ты его выучил! Долго учить пришлось?

Лешик секунд пять усердно думал, после чего, разобравшись, что над ним издеваются, двинулся к Родиону. Тот, готовясь его встретить, неприметно подтянул к груди ногу.

Дядя Сережа, примирительно сопя, вдвинулся между ними.

– Не надо, Лешик… И ты, шнырь, тоже… Не ерепенься! Успеется еще зубами помусорить! – сказал он и, протянув руку, ощупал Родиону макушку. – Кость вроде целая, – сказал он заботливо. – Порезиков тоже нету. А ведь стекло мне едва не пробил!.. Давно я замечаю, что головешки – они сверху крепкие. Будем говорить – сплошная кость!

Родион едва не брякнул, у кого голова сплошная кость. Но сдержался. Он не хотел, чтобы его опять били. Во всяком случае, до тех пор, пока руки у него скованы.

Небо едва начинало сереть. Похоже, с того момента, как его перехватили у музея, прошло не более получаса. И еще Родион заметил, что недостроенная телевышка находится отсюда совсем недалеко. Он отчетливо видел ее всю, начиная почти от основания.

– Мы ведь, парень, чего хотим? Чего в вашу жизнь лезем? – проникновенно продолжал дядя Сережа. – Шныри, ведьмари – вы все вроде как особенные. Одни летают не пойми куда, приносят чудеса всякие. Я уж там не вникаю. У других машины дорогие, деньги, волшебство, девочки. А нам, простым ребятам, это обидно. Вот ему, Лешику, обидно. И Кузе тоже обидно. Да, Кузя?

Кузя пригорюнился. Чувствовалось, что только уважение к дяде Сереже мешает ему обидеться окончательно и долго-долго пинать Родиона ногами.

– Потому что простого человека – его ведь тоже защищать надо! Если его не защитить, простого человека, то кто же его, простого человека, защитит? Вот мы и решили вас бить, чтобы справедливость была! – с надрывом сказал дядя Сережа. – Правильно я говорю или неправильно?

Кузя и Лешик закивали. На дядю Сережу они смотрели с благоговением. Чувствовалось, что среди местных пнуйцев дядя Сережа – выдающийся оратор, если не глава движения.

Родион не перебивал дядю Сережу. Он понимал, что, пока дядя Сережа работает языком, он не работает руками, и это хорошо. Дядя Сережа между тем увлекался все сильнее. Он больше не сидел на корточках, а стоял и жестикулировал, вздымая руки к небесам и словно выговаривая им за то, что он, дядя Сережа, не шнырь и не ведьмарь. Нету у него магии, и машина у него не «Лексус», а между тем и золоченые шмели за ним не прилетают, и прочие радостные чудеса в жизнь его не вторгаются.

Родион, как ни трещала у него голова, слушал внимательно. Почему-то дядя Сережа ненависти у него не вызывал, даже почти ему нравился. В словах дяди Сережи было столько искренней убежденности, что Родион и сам почти уверился, что шныры – зло и главное, что с этим злом можно и нужно делать, – это его бить. Потому что если не бить, то простому человеку обидно – а защищать-то его надо? Простого-то человека!

– Надо, надо! Обязательно надо! – поддакнул Родион.

Лешик и Кузя разом уставились на него, взвешивая, не содержит ли слово «надо» какой-либо обиды простому человеку, которая позволит им наконец распустить руки.

Родион напряг мышцы, проверяя, насколько слушается тело. Тело-то слушалось, но голова продолжала кружиться, да и наручники мешали. Эх, дотянуться бы до ремня! Родион опасался, что если сейчас начнет проявлять излишнюю активность, то в самый ответственный момент его поведет и защитники простых людей вмиг раскатают его по асфальту.

Дядя Сережа несильно пнул Родиона ногой:

– Эй, шнырь, ты как-то отвлекся! Сюда слушай, ушами!.. Видит простой человек, что мы вас бьем, и не так ему обидно жить на свете!.. Потому и сегодня бить тебя мы будем долго, чтобы больше ни один шнырь в наш город не сунулся!

То, что в финале его будут бить, для Родиона тайной не являлось. Какие бы мысли ни посещали пнуйцев, вывод они всегда делали один.

– А ведьмарей-то вы бьете? – спросил он.

Кузя и Лешик застенчиво заулыбались.

– Как же не бить? – любовно глядя на своих молодцов, сказал дядя Сережа. – Хлопцы вчера берика возле торгового центра поймали! Здоровенный такой лось! Все пытался до топора добраться. А на днях делмэна у «Высоцкого» [2]подстерегли. Уж мы защищали, защищали простого человека!.. Хлопцы-то больше кулаками, а я человек уже неновый, мне суставы беречь надо. Так я, грешным делом, биту себе завел. «Вразумлятор» называется.