Дмитрий Емец - Глоток огня

– Кот родился у Белдо! Ды-ды-ды! До-до-до! – ускоряя его, сказала Рина. Невольно это вышло в рифму. То, что она повисла недавно на шее у осла, не прошло даром.

– Точно! – с облегчением признал Гамов. – И поздравлять его придут все: и Гай, и все три Тилля, и… Альберт Федорович!

«Альберт Федорович» Гамов произнес с такой значительностью, что Рина не сразу поняла, о ком идет речь. Потом разобралась и нервно фыркнула в нос.

«Спасибо, хоть меня не назвал Анной Альбертовной!» – подумала она. От одного звучания этой «Анны Альбертовны» ей становилось тошно. Почему-то сразу представлялась громадная матрона, которая ест торт и роняет крошки себе на бюст.

– И где будет мероприятие? – спросила она.

– Наберешь номер. Тебя встретят и довезут, – сказал Гамов.

В руку Рине сама собой прыгнула маленькая твердая карточка. На ней был только телефон и маленькая, эскизно начертанная машинка. Ни имени водителя, ничего.

– Завтра в девять вечера. Выезжать надо не позже семи, – сказал Гамов.

– А если позже, тогда что? Кот обидится? – спросила Рина.

– Кот-то, может, и не обидится, – уклончиво отозвался принц красоты.

Рина усмехнулась. Кажется, Гамов всерьез считает, что она поедет.

– Пусть обижается. Зачем я нужна Белдо?

Гамов ответил не сразу. Видимо, и сам толком не знал. Только догадывался.

– Думаю, ты нужна не Белдо… Но, уверяю, никакая опасность тебе не грозит! После окончания мероприятия тебя вернут в ШНыр!

Рина заявила, что возвращать никого не придется, потому что она не поедет.

– Почему? – удивился Гамов. – Я же говорю: ничего не грозит! Если бы тебя собирались схватить, схватили бы уже сейчас!.. Смотри!

На что-то показывая, он вскинул вверх палец. Рина увидела двух берсерков на гиелах, которые кружили в небе метрах в ста над ними. Фантом, беспокоясь, приплясывал на месте. Рина всмотрелась в берсерков, пытаясь понять, не Тилли ли это. Нет, Кеша и Паша громоздкие, а эти легкие, поджарые, как жокеи. Кажется, из лучшей четверки берсерков.

– Все равно не поеду! – сказала Рина.

Гамов вздохнул:

– Отказываться нельзя. На случай, если ты откажешься, Белдо просил намекнуть тебе… что…

Принц красоты замялся.

– Договаривай! – мрачно велела Рина.

– …Кавалерии и вообще всем шнырам скажут, что ты дочь… сама знаешь кого!

Рина вцепилась ослику в повод:

– Это что? Шантаж?

– Да, – признал Гамов. – Чистейшей воды. Только, как ты догадываешься, шантажирую тебя не я.

Несколько мгновений Рина пристально смотрела на него, а потом повернулась и, обходя Гамова, занимавшего дорогу, зашагала по глубокому снегу. Ослик тащился за ней. Его подковы продавливали в мокром снегу отпечатки, быстро наполнявшиеся водой. Ботинки Рины, в отличие от копыт Фантома, заметных следов не оставляли. Они выбрали иной путь борьбы с жидкостью и увлеченно засасывали ее в шерстяные носки.

– Так какой твой ответ? Что им передать? – крикнул Гамов.

– Пусть говорят Кавалерии что хотят. Если они поймут, что на меня можно давить, в следующий раз потребуют пронести в ШНыр антизакладку или еще что-нибудь. Я не пойду! Лучше брошу ШНыр.

Гамов догнал Рину и схватил Фантома за уздечку. Хитрая Рина мгновенно ослабила руку, перестав тянуть повод к себе. Ослик ткнулся мордой Гамову в живот. На мгновение принц красоты застыл с вытаращенными глазами и отчетливо произнес:

– «Десантник Аполлонов хлюпнул разбитым носом, сплюнул и вытер саперку о траву.

– А говорили: Ахилл, Ахилл… Помахай мне тут еще пяточками! – проворчал он.

Рядом дрожал уцелевший Гектор. Аполлонов набросил ему на плечи плащ и сунул в руку флягу.

– Молодец, что позвал! Русские своих не бросают! – сказал он».

– Фамилия у десантника неважная. Погладь осла еще, – предложила Рина.

Гамов уныло кивнул. Его глаза мало-помалу прояснялись.

– Послушай, – сказал он Рине, – все это, конечно, очень здорово! Никуда не ходить, бросить ШНыр… Но в конце концов, день рождения кота – еще не вселенская трагедия! Если ты не пойдешь, это плохо скажется на твоем отце! Гай и так его недолюбливает.

Рина задумалась. Сколько раз она говорила себе, что ей все равно, что будет с Долбушиным, но…

– Хорошо! Передай своим хозяевам, что я буду, – сказала она.

– У меня нет хозяев! – рассердился Гамов.

Рина недоверчиво посмотрела на него:

– Что, правда, что ли? Я так и поняла. «Они мне не хозяева! Просто я выполняю свою работу! – сказал Бобик и, полаяв, полез в будку».

– Не думай, что мне приятно было браться за это поручение! Но если бы я отказался, вместо меня отправили бы берсерка! И чем бы все закончилось? Ты горячая, а берсерки все больные на голову. Ты бы схватилась за шнеппер – они за топорик. И все! – сказал Гамов.

Рина вспыхнула. Лучше бы он не оправдывался! Есть такие честные-благородные люди, которые в последний момент потихоньку сливают. Гамов, кажется, из этой компании.

– Значит, ты мне одолжение сделал!.. Знаешь что? А не послать ли тебя? – сказала она, отчетливо выговаривая слова.

Лицо у принца красоты вытянулось.

– …по мелкому, но важному делу! – договорила Рина.

Гамов отпустил повод, повернулся и, увязая в снегу, пошел к дороге. Его прямая спина выглядела зашкаливающе благородно. Просто гусарский поручик, бросивший вызов всему свету. Умница, мальчик! Правильная тактика! Когда на тебя злятся, выгоднее всего самому притвориться оскорбленным!

На другое утро Рина проснулась с ощущением чего-то неприятного, что ей предстояло совершить. Она еще не помнила, в чем именно состоит это неприятное, но оно уже заранее отравляло ей радость от нового дня. Пакостное это было ощущение. Точно в ее душе что-то подгнивало, а она не понимала, что именно. Потом разобралась. Приглашение к Белдо.

«Ну ничего! – сказала она себе. – Это будет только вечером! А до вечера надо еще дожить! Может, мне еще кирпич на голову упадет».

Утешив себя таким образом, Рина оделась, позавтракала и отправилась в пегасню.

Сашка был уже там и, стоя рядом с мерином Бинтом, созерцательно разглядывал оводов. Оводы были новые, уже весеннего призыва. Из-за близости Зеленого Лабиринта всякая крылатая кровососущая живность выводилась в ШНыре очень рано и сразу летела на экскурсию в пегасню. Почему-то мерин Бинт казался оводам вкуснее других. Они норовили усесться ему на морду, лезли в края глаз. Хвост же Бинта доставал в лучшем случае до середины брюха. Правда, оводы, как Сашка уже обнаружил, особых мозгов не имели, и тактики атаки тоже. Садились сразу куда придется, и немедленно начинали жрать. Когда их давили, улететь не пытались и ловкости не проявляли. Удачно сел – полопал и улетел. Неудачно – значит, не сложилось.