Дмитрий Емец - Глоток огня

Двигалась Кавалерия порывисто. Она точно не верила самой себе и одновременно была полна решимости. Встала. Села. Прошлась по комнате. Опять села. Подошла к зеркалу и коротко взглянула на себя, точно сама с собой советуясь. Октавий на полу кашлянул лаем.

– Что случилось? – спросила Рина испуганно.

– Пчелы нашли хозяев, – ответила Кавалерия.

– И?

– Нужно посылать за ними… Позови ко мне Кузепыча, Витяру и Афанасия… Разыщи их срочно!

– А маршрутка номер Н? Мы же можем… – начала Рина.

– Боюсь, на этот раз придется обойтись без маршрутки. Тем более что маршруткой этих двоих явно не удивишь… Признаться, я сбита с толку!

Больше Кавалерия ничего не объясняла, а только торопила, и Рина помчалась искать Афанасия и Витяру с Кузепычем. Витяру она обнаружила в парке ШНыра бодающимся с Горшеней. Горшеня стоял на четвереньках и в полном восторге толкал Витяру глиняным лбом. От ударов его глиняного лба Витяра отлетал в снег, но немедленно вскакивал, разбегался и мчался в атаку. Несмотря на шишки на лбу у Витяры, ощущалось, что ему это доставляет немалое удовольствие. Но больше Рина удивилась даже не Витяре, а Горшене. Она знала, что ни с кем другим в ШНыре Горшеня бодаться бы не стал.

Заметив Рину, Горшеня встал и важно застыл, выпятив живот, а Витяра смущенно откашлялся и вылез из сугроба.

– А мы тут… это… общаемся… – сказал он.

– Иди к Кавалерии, общительный ты наш! Там тоже твоего общения ждут! – ответила Рина.

– От ты дуся! – воскликнул Витяра, всплескивая руками.

Он виновато оглянулся на Горшеню и побежал за Риной. Пока он бодался с Горшеней, за ворот ему набился снег. На ходу Витяра подскакивал, чтобы согреться, и руками хлопал себя по бокам. В ШНыре не было никого бестолковее, смешнее и одновременно нравственно чище, чем Витяра. Кто еще мог всю ночь лепить пластилиновый ШНыр, а потом заснуть во время нырка? Спокойно проспать все болото на спине у пега и проснуться уже на двушке ? Или поймать в Копытово у подъезда чужой беспарольный Wi-fi и после весь день ощущать себя страшным преступником? Под конец муки совести становились настолько нестерпимыми, что Витяра брал хворостину, сам себя хлестал по руке и только после этого успокаивался.

Вот и теперь, прыгая рядом с Риной, Витяра выпаливал все, что приходило ему в голову:

– Какое емкое слово «гаджет»! Гаджеты – гад же ты. Ну разве не гад он? Гад! Сколько времени всегда сжирает! Я если со смартфоном пересижу, потом всегда себе пальцы кипятком обливаю… Ну не совсем, конечно, крутым кипятком, но таким основательным!..

– Угу, – рассеянно сказала Рина.

Витяра замерцал ушами, переключаясь на другую тему.

– А еще я люблю скачивать из Интернета старые фотографии! Века так девятнадцатого! Смотришь – и не верится, что все на них уже умерли!.. А раз не верится, то, значит, живы! Понимаешь?!

Рина вздохнула.

– Иди давай к Кавалерии, гаджет! Мне еще Кузепыча с Афанасием искать!

– А чего она от меня хочет? – опасливо спросил Витяра.

– На месте узнаешь!

Витяра потащился к Кавалерии, а Рина отправилась за Кузепычем и Афанасием.

На асфальте у остановки «Универсам» сидит девушка. Спокойно так сидит, хоть на нее и косятся. На ней неприметная куртка с капюшоном, плотные джинсы, неубиваемые туристические ботинки. На руках – перчатки с пластиковыми вставками. Хоть через колючую проволоку перебирайся. Под капюшоном – черная горнолыжная шапка, которая сейчас ничем не отличается от обычной, но мгновенно становится маской с прорезью для глаз и носа, если дернуть ее вниз. В данный момент шапка ничего не скрывает и можно разглядеть худое скуластое лицо. Громадные глаза. Под глазами – синеватые подковы. Брови густые, ершистые. Подбородок узкий, но упрямый. Девушку с таким лицом можно повести за собой на плаху.

По дороге, высматривая непорядки, медленно едет полицейская машина. Останавливается. Из нее начинает медленно вылезать упитанный служитель закона. Видимо, его внимание привлекло, что девушка сидит на асфальте и одета как-то очень альтернативно.

Интерес полицейского к ее скромной персоне не утаивается от девушки. Она встает, поворачивается и идет к забору ближайшей стройки, который близко, метрах в десяти. Идет она неторопливо, почти лениво. Точно так же неторопливо тащится и полицейский. Это как гонка двух черепашек. Полицейский следует за девушкой и наверняка видит ее туристическую сидуху, на которой ручкой написано «Не ходи за мной – я сама потерялась!» .

Девушка доходит до забора. Он из тонких листов жести. Такие заборы легко гнутся, но пальцы порой режут до кости. Здесь она весело оглядывается, слегка кланяется полицейскому, подпрыгивает и, едва коснувшись забора пластиковыми вкладками своих перчаток, с легкостью кошки перемахивает на другую сторону. Жесть успевает лишь чуть дрогнуть, а ее уже нет.

Полицейский запоздало срывается на неуклюжий бег. Подбегает к забору. Некоторое время стоит возле него в растерянности. На него с любопытством глядят с остановки. Чтобы не потерять лицо, полицейский тоже пытается подпрыгнуть, но жесть начинает гнуться, забор кренится, и он вовремя понимает, что это не самая хорошая идея.

Служитель закона возвращается в патрульную машину, и та резко срывается с места. Видимо, надеется заехать на стройку через ворота, до которых метров триста.

К остановке подходит троллейбус. Распахивается передняя дверь. Пассажиры послушной цепочкой, как гуси, грузятся в салон. Двери вот-вот готовы закрыться, когда через тот же забор легко перемахивает девушка. Все это время она спокойно ждала с той стороны, вовсе не собираясь в панике бежать через стройку, на что надеялся полицейский.

Девушка заскакивает в троллейбус последней. Троллейбус трогается. Лицо девушки отражается в стекле рядом с надписью «Оплачивайте проезд!» . Брови торчат как ежиные колючки, белеет маленький упрямый подбородок, и сверкают два огромных глаза. Да, не красавица, ну и что? Зато она – это она, и разве этого мало? Девушка смотрит на себя и усмехается. И в этой усмешке она отражается как-то сразу и вся.

Конечно же это Юля. Хватит называть ее как-то иначе.

Юля едет в троллейбусе и смотрит по сторонам. Дороги свободны. Троллейбус катит по асфальту бесшумно и быстро, с каким-то внутренним звоном, какой бывает у электрических машинок в парке аттракционов.