Дмитрий Емец - Череп со стрелой

«Век шестнадцатый! – наудачу определил Сашка. – М-да, дрова им явно не рубили!»

Брать с собой топорик берсерка он не стал, но и бросать его в снегу было жаль, все-таки завидный трофей, и, приметив место, Сашка сунул его под сосновые корни, забросав раскисшими листьями и поверх листьев снегом.

Сашку била дрожь. Он понимал, что спасся чудом. Фиа наклонилась, трогая пальцем шнурки, превратившиеся в куски льда.

– Нам далеко идти? А то у меня ноги мокрые, – сказала она.

Сашка хорошо представлял себе местность. Вот шоссе с разделительным газоном. Вот бензоколонка. Вот ответвление дороги к Копытово. А вот тут «пьяная дорога», которую сейчас совсем развезло. Грязь такая, что всюду валяются куски рваных тросов – следы исправления самонадеянности джипарей.

– Не очень. Километров восемь… от силы девять…

– Ско-олько?

– А что, много?

– Для шныра, может, и мало. А для нормального человека – вешалка! – заявила Фиа.

– Может, тебе вернуться? – предложил Сашка.

Фиа упрямо мотнула головой:

– Нет! Ты меня когда-то спас, и я тебя не оставлю!

– Это был пустяк.

– Прошли годы. Пустяк вырос и стал большой услугой! – решительно сказала Фиа.

Они вышли к болотцу под насыпью и удачно переправились через него по старым шинам, которые кто-то набросал цепочкой от самого шоссе. Луна скрылась за тучами, и это было кстати. Иначе их легко обнаружили бы с гиел. В темноте они медленно тащились вдоль шоссе. Временами ночь вспарывали фары. Сашка и Фиа шли мимо строительных вагончиков, окруженных сцепленными дорожными барьерами. Вагончики охранял покрытый сосульками пес. Рядом с ним на веревке висела телогрейка и, точно приглашая, махала рукавами.

Раньше, чем Сашка успел понять, что Фиа задумала, она перемахнула ограду и бесстрашно подошла к псу. Тот зарычал, но она успокаивающе поговорила с ним и, не имея с собой никакой еды, предложила ему снег из ладони. Пес понюхал снег, вежливо прихватил его молодыми зубами, уронил и отошел в сторону.

Фиа сдернула с веревки телогрейку и вернулась к Сашке:

– Надевай!

– Зачем?

– Не собираешься же ты идти в Копытово в шныровской куртке? Тебя сразу убьют!

Сашка послушно натянул телогрейку поверх куртки. К счастью, размер позволил.

– Я теперь как истукан. И не повернусь толком, – пожаловался он.

Фиа улыбнулась. Она только что похитила ватные штаны, висевшие там же, где и телогрейка, и теперь надевала их.

– Ну мы и красавцы! Лесной человек и его жена идут покупать две по ноль пять! – сказала она.

– Почему «лесной человек»?

– Вот она, мужская логика! Каждый слышит свое. Девушка спросила бы: «Почему жена?» А пьяница: «А почему только две»? Ну, идем!

Примерно через километр очередные фары, выхватившие их из темноты, замедлились. Остановившаяся машина просигналила. Сашка с Фиа осторожно приблизились. Из машины на них смотрело круглое улыбающееся лицо.

– Куда?

Сашка с Фиа переглянулись, совещаясь. На ведьмаря обладатель круглого лица походил мало. Просто дядечка, спешащий сделать доброе дело и заработать на небе пару очков.

– В Копытово.

– Это где?

– От развилки направо. Километра три вам лишних, – ответил Сашка.

Дядечка взвесил доброе дело и три лишних километра, и доброе дело перевесило. Правда, на его лице все же отразилось некое сомнение, и Сашка понял, что если бы километров было пять, то они легко могли бы оказаться тяжелее доброго дела.

– Ну садитесь! Осторожно, у меня там сзади продукты!

От развилки до Копытово фары дважды выхватывали из темноты небольшие группы людей, провожавшие взглядами их автомобиль, и один раз – желтый микроавтобус, в салоне которого горел свет. И всякий раз Фиа быстро касалась Сашкиного плеча, и он ощущал ее напряженные пальцы. Наконец они въехали в Копытово.

– Нам сюда! – Сашка показал на писательский дом, куда Вовчик с Оксой водили ослика Фантома. Им было, конечно, дальше, но высаживаться на автобусной площади Сашка не рискнул. Машина остановилась.

– Спасибо вам огромное! – сказал Сашка, проверяя, нет ли поблизости ведьмарей.

– Ну, вылезайте, что ли, раз приехали! Мрачное какое-то это ваше Копытово! Люди странные слоняются… – сочувственно сказал дядечка и искоса взглянул на спидометр, проверяя километраж своего доброго дела.

Ночью Сашка сделал пару попыток пробраться к старому бараку, но натыкался на патрули берсерков. Под конец он окончательно продрог и вернулся туда, где оставил Фиа. Она сидела в подъезде у батареи, и на ее лице было блаженство.

– Я же говорила: не получится. Иди грейся! – сказала она.

Сашка прижался к батарее и закрыл глаза. Вскоре где-то рядом хлопнула дверь и мимо них, шаркая тапочками, прошел немолодой мужчина, стриженный ежиком, с морской наколкой на плече.

– Ты ли это, Александер? – сказал он, щурясь на Сашку и ничуть не удивляясь, что тот сидит на полу. – А меня вот за чайником послали. И где осел?

– Нет осла, – ответил Сашка, удивляясь, что его узнали. Потом вспомнил, что однажды, когда Вовчик вывихнул ногу, он приводил сюда Фантома.

Посланный за чайником укоризненно цокнул языком:

– Гром и ужас! Все ждут вдохновения, а он без осла! Народ тебе не простит!

– В следующий раз буду с ослом, – пообещал Сашка.

– Ловлю на слове! – Поднявшись ступенек на пять, мужчина обернулся и виновато сказал: – В гости не приглашаю! Там понаехали сценаристы-сериальщики и залегли на кухне спать. В коридоре тоже двое дрыхнут, но это прозаики, народ привычный. Ботинок под щеку, половичком укрылись – и в гости к Морфею!

– Да ерунда, мы и тут посидим! – сказал Сашка, после чего морская наколка успокоенно удалилась.

– Кто это? – шепотом спросила Фиа.

– Драматург. Для театра пишет.

– И хорошо пишет?

Сашка ответил, что не знает, не читал.

– А что за ослик?

Сашка объяснил. Попутно он представил, что бы случилось, если бы Фиа погладила ослика. Ее и так зашкаливает от фантазий, а уж с Фантомом-то…

– Нет! Я бы от него на сто шагов отбежала. Мне и своего воображения хватает! – резко оборвала его Фиа.

Сашка перезарядил шнеппер последним оставшимся пнуфом. Вылазка в Копытово была неподготовленная, и он ничем не успел запастись. В какой-то момент, когда он доставал пнуф, ему показалось, что правая рука у него теряет контур, точно он смотрит на нее в голографические очки. Сашка догадался, что скоро опять появится Уно. За эти дни он уже изучил, как все начинается. Вначале двоится рука, сама себя опережая в движении. Потом тень отрывается, приобретает объем, и вот он – Уно, материальнее всякой материи.