Nora keller - Король звезды

Но он вернулся… Что ж — этот мир давно лишился справедливости… Я знаю, ты ждёшь, чтобы я извинился. Но я не стану извиняться. Ты мне никто. Я просто выполнил свой долг».

Он произнёс последнее беззвучное слово и теперь пристально смотрел на мальчика.

Мальчик молчал, а потом сказал тихо:

— Не нужно извиняться, полковник… Вы правы, я вам никто…

За окнами медленно падал снег… И в неверных отблесках фонарей светлыми казались тёмные волосы, и такой знакомой была печаль в опущенных глазах…

Мальчик больше не задавал ему вопросов. Начались занятия — и он снова погрузился в изучение заклинаний, зелий, предсказаний… Но в те минуты, когда они находились вместе в гостиной или перед тем, как заснуть, мальчик смотрел на него с тихой печалью. Он больше не отводил взгляд, не было в нём больше горечи предательства. В этих глазах окончательно умер добрый воронёнок Рабэ с перебитым крылом, но зато теперь в них жил полковник Вильгельм фон Дитрих.

И полковник, возможно, впервые с того момента, как потерял человеческое тело, начал чувствовать себя живым. Он уже почти забыл, каково это…

Это оказалось больно… И ведь, правда, насколько проще просыпаться по утрам с простой и ясной мыслью — поскорее найти кормушку!.. Принимая чей-то облик, поневоле привыкаешь к нему. Маска срастается с кожей… Раньше во взгляде мальчика отражалась только ещё одна маска — добрый, заботливый ворон… Теперь в его глазах полковник видел себя настоящего… Маску сорвали вместе с кожей, и поэтому так больно… А ещё потому что…

Теперь по вечерам ворон бродил по гостиной, царапая ковёр своим металлическим крылом. Ему хотелось , чтобы мальчик спросил его о чём-нибудь. Но мальчик не знал, что ему нужны его вопросы…

Спрашивать самому было унизительно. Он никого ни о чём не просил!.. Только однажды… Сломал свою гордость… А потом сломалось всё…

Сегодня где-то далеко за окнами громче обычного завывала вьюга. Словно стая голодных волков пришла за ним… Мальчик сидел на диване в уже опустевшей гостиной и что-то выводил в длинном пергаменте. Наверное, он тоже слышал вьюгу, но сильнее снежных волков его пугало другое. И вот он выводил слово за словом, надеясь, что эти слова помогут ему заслонить человека от смерти…

— Не получается… — устало проговорил мальчик и отложил ручку. — Профессор Флитвик задал составить одно более сложное заклинание на основе двух простых… В вашей школе были такие задания, полковник?

Вот она — цена вопросов: вспоминать жизни. Цена жизни — вспоминать боль…

«Твои задания — примеры для первоклассников по сравнению с тем, что делали мы. Ваш директор слишком церемонится с вами!..»

— Не всегда он… слишком церемонится, — ответил мальчик, и взгляд его стал тяжелее.

«Ты его не любишь? Разве Альбус Дамблдор не борется с мировым злом?»

— Со злом он борется, только методы у него странные, — возразил Карл.

«Меня всегда удивляло, как из амбициозного аристократа он сумел превратиться в защитника грязнокровок и борца за всемирное счастье!»

— Вы знаете его? — удивлённо спросил он.

«Мы встречались в юности… Он был другом Геллерта Гриндевальда, единственного, перед кем я преклонялся и чью власть над собой готов был признать… Дамблдор был другом Геллерта, а потом отправил его гнить в тюрьме!.. После войны я видел Дамблдора несколько раз. И каждый раз на его лице была эта страдальчески-снисходительная улыбка!.. Но я верю в его сострадание не больше, чем в милосердие Реддла!.. Глупец! Он думал, что…» — тут полковник заметил, что Карл не слушает его.

На лице юноши было странное, отсутствующее выражение. Ему вдруг вспомнился один случай… Перед Турниром Трёх волшебников старый мастер проверял волшебные палочки… В палочке Карла не оказалось сердцевины, и он попросил вложить в неё волосы поэта, стихотворения которого ему очень нравились… Мистер Оливандер спросил, как зовут этого поэта, и Карл ответил: «Альфред фон Дитрих». «Фон Дитрих?.. Он немец?» — переспросил волшебник… Альбус Дамблдор тоже был там… Был там — и ничего не сказал…

— Не может быть… Этого не может быть… — пошептал Карл.

Он вскочил с дивана и выбежал из гостиной. Ручка упала и покатилась по ковру…

Альбус Дамблдор назвал пароль и приподнял полы длинной мантии, собираясь ступить на лестницу, когда из конца коридора его окликнул задыхающийся голос.

— Господин директор, пожалуйста, подождите!

Он усилием воли стёр со своего лица усталость и боль и, повернувшись, произнёс с улыбкой:

— Здравствуй, Карл. Мы давно не виделись. Надеюсь, ты хорошо провёл рождественские каникулы.

Иногда Карлу казалось, что директор находится не здесь, а в каком-то придуманном им мире. И нет никакой возможности проникнуть под эту сладковато-туманную улыбку.

— Извините, мне нужно поговорить с вами…

— Боюсь, у меня сегодня много дел, — покачал головой Альбус Дамблдор.

— Я не отниму у вас много времени, мне нужно задать только один вопрос!..

— …Ну, что ж, пойдём…

Они поднялись в кабинет, где догорающий феникс встретил их хриплым криком…

— Так о чём ты хотел спросить? — с мягкой улыбкой произнёс Альбус Дамблдор.

— Директор, скажите, вы ведь не знали, что Том Реддл искал такого ребёнка… который нужен для воскрешающего зелья?.. Вы ведь не знали, что он выбрал меня?..

Улыбка медленно погасла.

— …Вы знали?.. — обречённо повторил Карл.

— Никто не может знать будущего, — возразил Альбус Дамблдор. — Том и сам не знал, был ли ты тем, кого он ищет…

— Но вы, вы знали? Вы знали, что это мог быть я?.. Почему же вы молчали?..

— А что я мог сказать?.. Что волшебник, которого все считают умершим, на самом деле жив и, может быть, захочет использовать тебя?.. И ты бы стал жить, боясь собственной тени…

— Со страхом я бы как-нибудь справился!.. А теперь… Как вы могли?.. Как вы могли поступить так?!

— Карл, я никогда не лгал тебе. Когда мы встретились у зеркала Единалеж, помнишь, я сказал тебе, что магия — это не взмахи палочкой и заклинания, она хранится в твоём сердце…

— Только вы забыли сказать, что эта магия нужна Тому Реддлу! — с горечью крикнул юноша.

— Если бы я сказал это тогда, возможно, ты бы не стал тем, кто ты есть сейчас…

— А кто я сейчас?.. На моей руке змея!.. И её нельзя стереть!

— Мистер Штерн, — раздался холодный голос позади него, — почему вы позволяете себе говорить с директором в подобном тоне?

Карл повернулся и произнёс с горящей горечью во взгляде:

— А вы спросите у директора, профессор!

И прежде чем Северус Снейп успел ответить, выбежал из кабинета.

— Что с ним? — нахмурившись, проговорил Северус.

— Карл предположил, что я мог догадываться об интересе к нему Тома… — ответил директор. Пламя камина отражалось в стёклах очков, и за ними не было видно глаз.