Nora keller - Король звезды

Кровь продолжала течь. Он достал платок и накрыл рану.

«Бедная рука, — усмехнувшись, подумал он. — Каждому хочется вырезать на ней свои истины».

— Карл! — окликнул его резкий голос.

Юноша остановился, вслушиваясь в эхо этого слова. Он мог бы позволить нарисовать на запястье тысячи змей, чтобы обменять их на звучание своего имени.

— Добрый вечер, профессор!

— Где вы ходите?

— У меня были дополнительные занятия с профессором Амбридж.

— Амбридж сегодня подходила ко мне. Жаловалась на ваше поведение. И если вы думаете, что я всегда буду защищать вас…

— Больше не нужно защищать, — сказал Карл. — Мы с профессором нашли общий язык.

Северус Снейп с подозрением посмотрел на юношу и вдруг заметил алый платок, прижатый к ладони.

— Что у вас с рукой?

— Просто царапина, — улыбнулся Карл, пряча руку за спину.

Северус Снейп схватил его за запястье и резко сдёрнул окровавленный платок. На коже горели воспалённые буквы: «Я не должен лгать».

— У неё на руке такая же надпись, — усмехнулся юноша.

— Вы сошли с ума! Она вас уничтожит.

— А это уже забота мистера Малфоя, — пожал плечами Карл.

— Люциус не сможет всё время выгораживать вас.

— Значит, меня уничтожат, — равнодушно проговорил Карл.

Он смотрел на профессора и видел, что тот ищет в нём что-нибудь, что ещё живо и за что ещё можно его задеть. Ищет и не находит. Карл тоже не находил. Пожалуй, осталось только одно — сам профессор. Но о себе Северус Снейп говорить бы не стал.

— Уже поздно, — сказал юноша. — На прорицаниях мы теперь разгадываем сны. Нужно насмотреться снов, чтобы было, что разгадывать… Спокойной ночи, профессор.

Его голос был почти мягким. Сделав несколько шагов, Карл остановился. На лицо легла тень: он ещё не расплатился за вчерашний разговор и сегодняшний урок:

— Знаете, сегодня я видел вас во сне…

Осень зажгла деревья. Некоторое время они горели, а потом погасли — и теперь ветер разносит по воздуху пепел. Небо напоминает пустыню. Облака — песчаные дюны. Весь мир — песочные часы. Скоро они перевернутся — и облака начнут осыпаться на землю.

Карлу хотелось, чтобы всё вокруг скорее стало белым: зимой легче ощущать собственную смерть. Учёба в Хогвартсе почти не доставляла радости, а после назначения Долорес Амбридж на должность генерального инспектора школа начала напоминать исправительное учреждение.

Недавно она пришла к ним на предсказания. Профессор Трелони, для которой это была уже не первая инспекция, встретила её настороженно-измученным взглядом. Но Долорес Амбридж, вопреки обыкновению, всё занятие сидела молча. Только в конце подошла и спросила, скривив губы:

— А что вы сегодня можете сказать о моей судьбе?

— …Я уже говорила… — голосом, дрожащим то ли от мистического вдохновения, то ли от страха, произнесла Трелони. — Вам грозит… большая опасность!..

— И долго она будет мне грозить? — с вежливой насмешливостью поинтересовалась Долорес.

Трелони сжала губы. Казалось, она готова заплакать.

— Ну, а вы можете сказать мне что-нибудь интересное? — обратилась Долорес к классу.

— Мы учимся толковать сновидения… — неуверенно отозвалась Пенси Паркинсон.

— И что же вам снится? — Долорес ласково посмотрела на девушку.

Глаза Пенси скользнули к учебнику.

— Сегодня ничего… то есть ничего особенного… — поправилась она, заметив обиженный взгляд профессора Трелони.

Долорес Амбридж снисходительно улыбнулась и собиралась что-то записать в своём блокноте.

— Я могу рассказать! — вскинув руку, произнёс Карл.

Перо царапнуло бумагу.

— Спасибо, но ваши сны меня не интересуют… — холодно проговорила генеральный инспектор.

— Мне снился кто-то, похожий на Бога, — перебил Карл, — каким его рисуют в церкви: седобородый старец, сидящий на троне… И вот этот Бог писал в своём свитке слова. Красивые, добрые слова: любовь, мир, понимание, прощение … Но написанное им вырезалось на телах людей. И они шли по земле с кровавой любовью и кровавым миром на груди… Толковать этот сон, я думаю, не надо, — глухо добавил он.

Долорес Амбридж захлопнула блокнот и произнесла, уничтожающе глядя на Сивиллу Трелони:

— Благодарю за урок.

Когда она ушла, профессор Трелони повернулась к Карлу и проговорила со злыми слезами в голосе:

— Лучше бы вы молчали!

Осень сожгла деревья, и ветер разносит над замком в Уилтшире пепел. Теперь Том Реддл часто выходит в парк: когда всё вокруг умирает, радостнее ощущать, что ты жив… Птицы чертят в небе магические знаки, а потом бросают чертежи — и улетают на юг. Одна лететь не может — бредёт по земле, и пожухлая трава застревает в металлических перьях. Иногда ему снится, что он бессмертная серебряная птица, запутавшаяся в траве…

В таких снах мало приятного. А самое мерзкое, что никак не получается выбросить их из головы — в Хогвартсе его слишком хорошо научили толковать сновидения. Поэтому нужно доказательство, что всё это пустые выдумки. Нужно доказательство, что этим снам нельзя верить.

Мальчишка смеётся. Говорит, пророчества пусты… Так может думать только нищий, не имеющий ничего за душой. Когда обладаешь многим, даже в пустоте слышатся шаги того, кто хочет это многое украсть…

Какой сильный сегодня ветер… Словно вместе с птицами хочет забрать деревья… У воспитательницы в приюте в такую погоду всегда болели кости. Она била его линейкой по рукам, а он по вечерам вызывал ветер… Он победил. Воспитательница давно в земле, а его ждёт бессмертие… Только от ветра теперь болят кости…

Карл добавил в котёл сок мандрагоры и вдруг почувствовал острую боль в запястье.

— Профессор, можно мне выйти? — попросил он, подняв руку.

— Выйдете, когда закончится урок, — не глядя на него, ответил профессор Снейп.

— Мне нужно выйти, — повторил он, чувствуя, как усиливается боль.

Северус Снейп повернулся.

— У него опять свидание с Миртл, — насмешливым шёпотом сообщила Пенси.

— Идите, — бросил Северус Снейп.

Пенси тихо засмеялась.

Карл быстро поднялся и пошёл к двери, по дороге чуть не опрокинув несколько котлов.

— Под ноги смотри! — донеслось ему вслед.

Он поднимался по лестнице и проклинал бесчисленное количество ступенек, длину коридоров и чёртову невозможность трансгрессировать в стенах Хогвартса. Пришлось брать метлу и лететь в Хогсмит. Ветер дул так, словно хотел его сбросить…