Сергей Волгин - Звездный бумеранг (Художник О. Евсеев)

Агзам в страхе попятился и полетел в яму, которую до этого не заметил.

Хорошо, что в яме было полно листьев и он мягко шлепнулся на дно.

Опомнившись, Агзам прикинул расстояние до краев ямы и похолодел — они были высоко, не дотянуться, а стенки отвесные и гладкие.

Вот здесь-то Агзам горько пожалел, что пустился в путешествие один, ни с кем не посоветовавшись, никого не спросившись и не предупредив. Кто будет его искать в этом лесу? Если и найдут, то, может быть, только обглоданного зверями…

Агзам медленно поднялся и задрал голову. Наверху синело пустое небо, висели ветки с жирными продолговатыми листьями и круглыми, как яблоки, ярко-желтыми плодами. Потрогав маслянистую глину стенок ямы, посмотрев еще раз вверх и убедившись, что самостоятельно ему отсюда не выбраться, Агзам в изнеможении, подавленный, опустился снова на лиственную подстилку.

Долго сидел он, опустив голову на руки. Вспомнил родной Ташкент, горячее солнце и быстрые холодные арыки, прозрачный сладкий урюк и ворсистые краснобокие сочные персики. Родной город теперь был далекой мечтой. Мысленно позвал Володю, но тут же горько усмехнулся: откуда Володя может узнать, куда забрался его товарищ?

Нет, не ценил он вкус снеговой воды, аромат цветущих яблонь, приторную сладость черного тута, даже терпкий запах лёссовой пыли, политой водой. Не дорожил он как следует дружбой школьных товарищей, заботой учителей, советами отца и матери. Вернись он сейчас домой — стал бы другим человеком…

Почувствовав на затылке горячую струю воздуха, Агзам поднял голову и в ужасе отшатнулся: перед его лицом раздувались красные ноздри и сверкали выпуклые водянистые глаза. Агзам упал и едва не закричал. Не закричал он только потому, что вспомнил слова, сказанные Пео по дороге с ракетодрома:

«У нас нет диких зверей». Слова были хорошие, но мало успокаивали. У Агзама зашлось сердце, когда он понял, что поднимается наверх: чудовище схватило его зубами за шиворот и потащило из ямы. Агзам закрыл лицо руками и ждал, вот-вот хрустнут его кости в крепких зубах, и все будет кончено…

Он даже не мог кричать: страх сковал и язык и губы.

Опустившись невредимым на траву и услышав удаляющиеся тяжелые шаги, Агзам облегченно вздохнул, но еще долго не решался отнять от лица руки и посмотреть вокруг себя. Он не знал, что попавшееся ему на пути животное не однажды таким образом выволакивало из ям своих детенышей и по привычке, а может быть, в силу своей привязанности к человеку, решило помочь ему.

Агзам пришел в себя, открыл лицо, приподнялся на руках, осмотрелся. И не более чем в десяти шагах от себя увидел ноги-столбы, покрытые потрескавшейся корой. Этого было достаточно, чтобы страх снова перехватил дыхание. Агзам вскочил и бросился со всех ног в противоположную сторону, не разбирая дороги, не думая, что он опять может попасть в яму.

Один необдуманный поступок часто ведет за собой следующий такой же поступок; человек, выбитый из колеи, словно движется по инерции. Через несколько минут Агзам остановился как вкопанный перед другой полянойздесь с каждого дерева свисали змеи: они извивались среди ветвей, падали, лезли обратно, копошились в траве. Змеи были как на подбор — чуть поменьше среднего удава. В страхе Агзам не заметил, что у змей есть коротенькие лапки, как у ящериц, он повернул вправо и вновь бросился бежать куда глаза глядят.

«Куда я бегу?» Этот вопрос Агзам задал себе, когда уже совсем задыхался. Он упал на траву. «Будь что будет!» Отдышавшись, он немного успокоился и решил оглянуться. Теперь он поднимал голову осторожно, медленно, ожидая самого невероятного. Но на этот раз вокруг не было ни одного живого существа, и лежал он не в траве, а в цветах, от которых исходил приятный запах. На некоторых деревьях тоже, как хрустальные блюда, застыли прозрачные цветы, другие гнулись под тяжестью плодов, похожих на огурцы. От огурцов долетал сильный пряный запах. Агзам зажмурился от удовольствия.

Лежать здесь было приятно, однако Агзам не поддался искушению. Он поднялся и, оглядываясь и присматриваясь к каждому кустику, осторожно пошел через полянку. Теперь он не имел ни малейшего представления, в какую сторону двигаться, и шагал наугад, надеясь все же выйти на какую-либо дорогу или к эскалаторной арке. «О весть надежды! Как ты хороша в тот час, когда отчаялась душа!»- вспомнил Агзам стихи Навои и протер глаза, вдруг ставшие теплыми от слез.

Через полчаса, пробираясь среди густо растущих деревьев по мягкой ворсистой траве, Агзам вышел на длинную и широкую просеку. Здесь росли пять деревьев-гигантов. Они выстроились в одну шеренгу, и в стороны от них метров на пятьдесят не было ни травинки. Агзам прикинул: если такое дерево ровно спилить, то на его пне можно свободно играть в волейбол. Стволы гигантов были гладкие, и только верхушки имели листву, но они были так высоко, что листья различить было невозможно.

В ближнем конце просеки стояло странное сооружение: снаряд, поставленный на попа, высотой метров тридцать. В середине снаряда по кругу поблескивали овальные иллюминаторы. Стенки сооружения были отполированы до зеркального блеска. Стоял снаряд на серой, по виду железобетонной площадке, за которой высилась замысловатой формы арка. Агзам подошел поближе, в надежде, что найдет здесь уамлян и они скажут ему, как вернуться к товарищам. Арка оказалась своеобразным краном с двумя захватами, за ней — глубокий тоннель.

В тоннель Агзам идти побоялся. Он обошел вокруг снаряда и увидел у основания открытую дверь. Не заглянуть в эту странную башню Агзам, конечно, не мог, любопытство сжигало его. И он вошел в дверь. В нижнем этаже все помещение было переплетено трубами, проводами, у стен стояли цилиндры с прозрачными колпаками. Освещалось помещение плохо. На второй этаж вела крутая металлическая лесенка. Агзам решил подняться по лесенке, благо вокруг не было ни души, не слышалось ни звука. За второй дверью оказалась комната жилая и хорошо освещенная. У стен — кресла, над нимициферблаты приборов. И это помещение пустовало. Агзам крикнул. Никто не отозвался, но голос заметался, и где-то отозвались какие-то струны, задребезжало стекло. Пометавшись, звуки затихли. Теперь Агзам заметил двух тюти, сидевших в глубоких креслах и наблюдавших за ним своими бесстрастными зеленоватыми глазами. В углу на стене висели скафандры астронавтов, такие же, какими пользовались они, земляне, когда переходили с корабля на звездолет. «Для чего здесь висят скафандры? Для кого припасены?» — забеспокоился Агзам, предчувствуя что-то неладное.

На третий этаж тоже вела металлическая лесенка. Пока Агзам раздумывал, не подняться ли по лесенке на третий этаж и не осмотреть ли следующее помещение, тюти вскочили и встали рядышком у стенки. Они явно готовились выполнить чей-то приказ. Интересно было за ними наблюдать, и Агзам сел в ближайшее кресло.