Сергей Волгин - Звездный бумеранг (Художник О. Евсеев)

Сколько прошло времени — Агзам после не мог припомнить. Очнулся он от толчка. Ракета прибыла на место назначения, остановилась. Автомат вскочил и направился к двери. Агзам заметил, что автомат обут в длинные, словно короткие лыжи, ботинки.

Агзам тоже поднялся и пошел вслед за автоматом., который успел уже открыть дверь. Снаружи хлынул веселый солнечный свет. Подойдя к двери, Агзам остановился и затаил дыхание: автомат шагал по воздуху к одноэтажному дому с садиком, тоже висевшему в воздухе. Ни садов, ни морей, ни планеты вообще — кругом густое оранжево-синее небо, неоглядная, бесконечная даль…

Земляне и не предполагали, что над планетой Уам нависла страшная угроза, не замечали тревоги на лицах уамлян. На каждом шагу юношей подстерегало что-то неожиданное, интересное.

Главный Совет познания планеты после совещания в центре изучения полей гравитации и многочисленных консультаций и наблюдений логических автоматов, наконец, объявил:

«Дорогие сестры и братья! Дорогие друзья! Как вам уже известно, недавно созданный научный центр по изучению гравитационных полей оказался у порога величайшего открытия. Тайны сил притяжения начали приоткрываться, были обнаружены невиданные ресурсы новой энергии — преобразование сил притяжения в электромагнитное излучение, — и перспективы были весьма заманчивыми. Но природа никогда не отдавала своих тайн легко. Мы научились сопротивляться силам притяжения, потом овладели процессом преобразования их в электромагнитные волны, вызвали этот процесс, но оказались не в силах остановить его или как-то повлиять на его интенсивность. Последовала цепная реакция. Превращение одной энергии в другую продолжается независимо от нашего желания. Интенсивность и скорость распространения процесса по планете пока не установлены. Однако признаки наступающей катастрофы уже есть: здание научного центра и почва под ним начали трескаться, крошиться.

Если этот процесс мы не остановим, то через определенное время наша планета превратится в космическую пыль.

Совет познания видит два выхода из создавшегося положения:

1. Всем научным центрам, всему народу переключиться на изучение гравитационных полей, немедленно направить свои предложения, расчеты, наблюдения в Главный Совет познания.

2. Всю промышленность, кроме пищевой, переключить на постройку звездолетов. Мы открыли планету, населенную такими же разумными существами, как и мы, биогеосфера планеты Земля почти не отличается от нашей, и поэтому в крайнем случае мы можем перелететь туда.

Спокойствие, дорогие друзья, еще раз спокойствие! Разум человека могуч. Будем надеяться, что мы сумеем обуздать дикие силы природы и заставим их служить людям.

Главный Совет познания».

Призыв был передан по всем каналам: видеотелефонам, телеэкранам, средствами воздушной рекламы. Он был известен всем уамлянам, а Володя и Паркер, и тем более Агзам, ничего не знали. Уамляне не проявляли особого беспокойства — такова была выдержка людей планеты, — хотя каждый из них, достигший двадцати лет, готовил свое мнение. На планете существовал порядок: если к народу обращался Главный Совет познания, то каждый гражданин подавал свой голос. Машины подсчитывали голоса, и тогда выносилось окончательное решение.

Лия узнала о призыве Главного Совета познания в то время, когда переодевалась, но, вернувшись, ничего не сказала Володе, а он не заметил в ее глазах и тени беспокойства.

— Надо сообщить об исчезновении вашего товарища папе, — сказала она озабоченно, — будем его искать.

Они вышли на улицу, когда к дому подлетели два уамлянина, сидя в плетеных креслах. За плечами молодого краснощекого уамлянина висел аппарат, похожий на ручной опрыскиватель, а над головой покачивалась трубка, согнутая на конце.

— Сейчас они утихомирят вашего беспокойного тюти, — сказала Лия весело.

— Свяжут? — спросил Володя.

— Нет. Они направят на тюти лучи и расстроят частотные каскады.

— А кто эти люди?

— Из Института охраны человека. Это самый строгий институт, без его контроля ничего не строится, не осуществляется ни одно изобретение. Они и пожарники, и санитары, и техники. Я собираюсь работать в этом институте.

Люблю ездить по планете. Только мне еще учиться десять лет…

— Так много? — удивился Володя.

— Еще практики пять лет.

— Ого! А какая специальность?

— Гелиоинженер. По солнечным установкам. Я люблю ласковый солнечный свет, люблю радугу. «В его лучах купаюсь я, словно пуа в море, и расту, как деревце в саду…»- продекламировала Лия. — Сама сочиняла..- призналась она и смутилась.

Володя пожал девушке руку и сказал:

— А у нас один поэт вот так написал: «Несу, как сноп овсяной, я солнце на руках».

— Хорошие стихи, — признала Лия, — я бы сказала, горячие.

Володя вначале не понял, почему вдруг ему захотелось пожать девушке руку. А потом, словно он впервые увидел, как она красива, все понял и покраснел. Голубизна ее больших глаз манила и удивляла, теплые матовые щеки хотелось погладить и так и тянуло постоять с ней рядом или идти долго-долго.

В вагоне подземной дороги Володя старался не смотреть на девушку, но через минуту снова обнаруживал, что глядит на нее с трепетом и восторгом.

Было радостно и неудобно. «Что со мной творится? С какой стати я волнуюсь и краснею?»- спрашивал себя Володя и боялся дать правдивый ответ.

Лия заметила необычное состояние Володи и спросила озабоченно:

— Вам нездоровится?

— Я не в своей тарелке, как говорят на Земле, — признался Володя.

Лия сначала улыбнулась: фразу аппарат перевел дословно, потом смутилась. Хорошо, что соседи по вагону ничего не замечали или не хотели замечать.

Выйдя из станции подземной дороги на овальную площадь с бронзовой скульптурой космонавта посредине, Володя к Лия оказались около куполообразного трехэтажного здания, сооруженного из голубого стекловидного материала. Над крышей его сверкали слова: «Большой Совет космонавтов». Володя с удовольствием прочитал эту вывеску.

Широкие эластичные ступени подъезда, скрадывающие шаги, привели их во вместительное светлое фойе. И первое, что бросилось Володе в глазаотсутствие дверей, вместо них высокие арки. Собственно, в этом здании не было и окон, свет лился отовсюду.

В зале, куда вошли молодые люди, ученых оказалось мало. За председательским столом, у дальней стены, сидел Баили. В вогнутые стены круглого зала были вмонтированы овальные экраны, на них были видны такие же залы, но с большим количеством ученых. Напротив председателя тускло светился самый большой экран.

Входя, Володя услышал короткую реплику и очень удивился оттого, что хорошо понял научную формулировку.