Юрий Сотник - Эликсир Купрума Эса (Художник Е. Медведев)

— Конечно, нет. Ни в какой мере.

— А тогда, простите, что вас заставило согласиться выступать?

— Да то, что я… что я просто понял, что мы ведем себя слишком уж надменно, чванливо, и еще я подумал, что мы живем в век акселерации, в век, когда дети так рано развиваются… и мы, ученые, просто не имеем права отказываться от серьезного разговора с ними.

Кукушкин продолжал ходить, сцепив пальцы на животе и глядя на них.

— Мне кажется, Виктор Евгеньевич, все эти мысли не могли так быстро прийти вам в голову. Мне кажется, что мы оба действовали под влиянием этой молодой особы, а вам, как психологу, следовало бы особенно заинтересоваться этим феноменом.

— Извините меня, Пантелей Карпович, но… но вы просто какую-то чепуху городите, — сердито сказал Троеградов, и ученые продолжали спорить.

Яков Дмитриевич ходил очень сердитый. Все желающие записаться в «Разведчик» были уже записаны, лаборатории ребятам показаны, и директор чувствовал, что его как бы «отпустило». Теперь он мог спокойно объявить День открытых дверей оконченным и попросить всю публику, собравшуюся на втором этаже, удалиться. Так нет же! Ему приходилось устраивать еще одно дурацкое мероприятие, чтобы не обидеть двух ученых!

Тигровский стал обходить лаборатории и упрашивать немногочисленных старшеклассников спуститься в малый зал на встречу с учеными, а Яков Дмитриевич, отыскав в коридоре Надежду Сергеевну, попросил ее отобрать наиболее толковых ребят и тоже направить их в малый зал.

— Яков Дмитриевич… а как же насчет «Слип камли»? — спросила та. — Я сгораю от любопытства.

— Потом, потом! — ответил директор и двинулся в самый конец коридора, где находился радиоузел.

По дороге ему встретился расстроенный Иван Иванович.

— Яков Дмитриевич, знаете, какая неприятность? У нас в лаборатории экспонометр украли.

— Надо было лучше следить, Иван Иванович. Сами видели, что творится. Извините, мне сейчас не до этого.

Пробиваясь в толпе по коридору, Веня уже со всех сторон слышал, что в фотолаборатории украли экспонометр. Навстречу ему попалась Круглая Отличница. Глаза у нее были какие-то странные.

— Ты Маршева не видел? — спросила она отрывисто.

— Я сам его ищу, — ответил Веня и прошел мимо.

Он отыскал Родю в лаборатории электроники.

— Родька! Где ты пропадал? Я тебя ищу, ищу… Ты слышал, что в фотолаборатории экспонометр свистнули? — Он пригляделся к своему другу повнимательней: — Что это ты какой-то… словно из бани вынутый?

И действительно, вид у Маршева был очень странный. Он стоял в углу рядом с дверью, прислонившись спиной к стене и прижав к ней ладони. Не только лицо его было мокрое от пота, влажные были и волосы, которые он, как видно, взъерошил и которые слиплись теперь длинными прямыми вихрами.

— Родька, ну что с тобой? — с нарастающей тревогой спросил Веня.

Родя посмотрел на него мутными глазами и сказал:

— Пойдем куда-нибудь.

Он провел своего друга на площадку между вторым и первым этажами, на ту самую, где стояли недавно директор дворца с Тигровским, помолчал несколько секунд и проговорил:

— Экспонометр из фотолаборатории свистнул я.

На некоторое время Рудаков лишился дара речи. Потом он прошептал:

— Зачем?

— По приказанию Зойки Ладошиной, — прохрипел Маршев.

Челюсть у Рудакова слегка отвисла, а глаза остекленели.

— Родька… Родька!.. Да ты что?… — после долгого молчания произнес он.

Мало-помалу Маршев приобрел способность говорить связно. Увидев беспорядок, царивший на Дне открытых дверей, узнав, что в «Разведчик» записывают всех и каждого, он еще больше укрепился в своей догадке о фантастической Зойкиной силе.

— Ну, и вот, понимаешь, я решил следить за ней. Думаю, она на моих глазах еще что-нибудь выкинет, а я увижу, как все это происходит.

И дальше он рассказал о своем разговоре с Зойкой и о том, как сунул экспонометр в карман, как не сообразил вовремя положить его на место.

— Ну, а потом, сам понимаешь, было уже поздно: все уже «гу-гу-гу, гу-гу-гу…» — попробуй докажи им, что я не по своей воле его взял!

— Ну, это конечно, — мрачно согласился Рудаков. — Если теперь вернешь — подумают, что испугался или просто раскаяние взяло.

На этаже, усиленный громкоговорителями, разнесся голос Якова Дмитриевича. Он приглашал шестиклассников в малый зал на встречу с известными учеными, говорил, что профессор Троеградов познакомит ребят с основами такой науки, как психология, а профессор Кукушкин расскажет об удивительных открытиях, сделанных им во время археологических раскопок. Друзья молча прослушали это объявление, и вдруг Родя улыбнулся:

— Венька! А все-таки получается, что я ведь тоже сделал открытие! Научное! Ведь доказательство-то у меня в кармане!

— Какое доказательство?

— А вот… экспонометр!

Веня помолчал, покусал сначала верхнюю губу, потом нижнюю и наконец сказал:

— Родька! А ты о таком но подумал? Ты, может, втемяшил себе в голову, что Зойка гипнозом действует, и, когда Зойка сказала тебе: «Возьми эту штучку», ты и вообразил, что не можешь не взять. У тебя вроде этого получилось… ну, как его? Как это называется?

— Самовнушение?

— Ага! Во! У тебя самовнушение получилось, вот ты и взял!

Прежде чем ответить, Родя от удовольствия потер ладони и даже причмокнул.

— Веньк!.. А ты о такой штуке не подумал? Неужели Ладошина полная дура? Неужели она станет приказывать мне: «Возьми эту штучку», если она знает, что она самая обыкновенная девчонка и я могу преспокойно послать ее куда-нибудь подальше?

И тут Веня впервые заколебался.

— Да… — пробормотал он. — Да, тут, конечно, что-то есть. Только вот как ты другим докажешь, что свистнул экспонометр, потому что Зойка тебя загипнотизировала?

На лестнице началось движение. Один за другим стали спускаться ребята, чтобы пройти в малый зал. Прошел Тигровский в окружении старшеклассников, помогавших проводить «мероприятие». Прошла Надежда Сергеевна с группой мальчиков и девочек из шестых классов. Веня все время хотел что-то сказать, но ему то и дело мешали проходившие мимо. Едва открыв рот, он тут же закрывал его. А Родя и не пытался заговорить: он о чем-то думал. Но вот в потоке ребят прошел по лестнице и Яков Дмитриевич. Родя проводил его глазами и вдруг сказал:

— Пойдем вниз. Там найдем местечко, чтобы поговорить.

Друзья спустились в вестибюль и остановились в сторонке, недалеко от директорского кабинета. Тут Маршев в упор посмотрел на Рудакова.

— Венька! Я принял решение! — сказал он негромко, но очень торжественно.

— Какое решение?

— Я подойду к директору Дворца пионеров, отдам экспонометр и расскажу все, как было.

— Родька! Ты… ты что?! — еле выдавил Рудаков.