Варвара Еналь - Мы можем жить среди людей

Кажется, последнюю фразу Эмма проговорила вслух, потому что Колька тут же переспросил:

– Холодно? Тебе холодно? Сейчас что-то придумаем.

Эмму чем-то накрыли. Она не могла посмотреть чем, но благодарно улыбнулась. И заснула.

Колька сидел, наклонившись над самым столом. Брови сведены, лицо хмурое. У него абсолютно черные волосы. Или все-таки темно-русые? Худое лицо, высокие скулы. Его, кажется, называли на базе Колючим. За что? За ежик волос?

Эмма совсем недавно обрабатывала рану на плече, которую Колючий получил из-за нее. Не побоялся роботов.

– Твое плечо зажило? – собственный голос показался Эмме хриплым и глухим.

Колька поднял голову, улыбнулся. Так ясно, так радостно, что Эмма заулыбалась в ответ.

– Ну, наконец, – проговорил он, – как ты? Ты спала больше десяти часов. Мы же дыхание твое слушали и пульс меряли. Как ты? Встать сможешь?

Эмма дернула плечом и заметила, что укрыта Колькиной толстовкой. А сам он сидит в одной футболке с длинным рукавом. Ежится, обхватывает плечи. Бледный, с синими губами.

– Зачем ты разделся? – спросила Эмма.

– Нормально все. Не бери в голову. Я не мерзляк. Хочешь чаю? Или кофе? Или картошки пюре? Мы специально берегли еду для тебя.

Эмма поднялась, села. Голова немного кружилась, но уже не болела. Все стало ясным и четким. Комната, в которой горела только пара лампочек у стола. Несколько кожаных кресел с подлокотниками и откидывающимися спинками. На одном спал Вовик. Свернулся калачиком, подтянул к подбородку колени.

– Будешь есть? – снова спросил Коля.

Эмма кивнула, после уточнила:

– Так сколько я спала? Больше десяти часов, что ли?

– Да, разморило тебя. Вроде помогают таблетки, что мы нашли тут.

– Какие таблетки?

– Я прочел все письма профессора. Расскажу тебе после. Его, видимо, сожрали фрики. Не выдержал одиночества и спустился к ним вниз. Это, наверное, его руки мы нашли на трубах. Прикинь?

Эмму передернуло.

– Давай не будем о руках на трубах, – тихо попросила она.

– Да. Извини. Болтаю лишнего. Это я от радости. Мы уже думали, что потеряли тебя. Сердце у тебя почти не билось, когда нам удалось запихнуть в тебя таблетку. И то только с третьего раза. Первые два раза ты не приходила в себя и таблетку не глотала.

– Покажи, что за таблетки?

– Вот они. Мы нашли тут в шкафу.

Белая пластиковая вакуумная коробочка стояла на самом краю верхней полки. Эмма дотронулась до маленькой кнопочки сбоку, и из отверстия выскочила овальная таблетка, покрытая оболочкой.

– Тебе надо пить их каждый день. По одной таблетке. Они помогают, видишь?

– Значит, у меня все-таки этот вирус?

– Да. Я тебе расскажу все. Только давай сначала покормлю.

– А ты сам? Ты спал? Ел?

– Поем. После посплю. У нас времени полно. Мы прочно застряли тут, Эм.

Рыжего лохматого паренька звали Егором. Он сидел на самом краю обитого искусственной кожей дивана. В одном ухе у него торчала прозрачная капелька наушника, а за спинкой дивана стояла магнитная доска. Рядом с Егором пристроился белоголовый круглолицый Кир (видимо, по-настоящему его звали Кириллом, но все мальчишки обращались к нему только как к Киру).

Таис плохо знала этих ребят. Когда она жила на Втором уровне, им было не больше одиннадцати лет, и обитали они на противоположной стороне. А значит, и учились в других классах, на той же стороне.

Собрались на совет в маленьком парке, на расставленных в круг диванах. За спинами шелестели невысокие лимоны. Пахло еловой хвоей, а Кир постоянно перекатывал в ладонях ладную еловую шишку. Совсем еще маленькие елочки в кадках стояли напротив дивана, на котором сидели Таис и Федор.

Четырнадцатилетних мальчишек оказалось всего четверо. Егор, Кир, коротко стриженный Димка да веснушчатый Сенька с черными, спускающимися до самой шеи патлами. Старший класс. Четырнадцатилетние.

Их одноклассницы – пять симпатичных девочек – держались в стороне. Перепуганные, растерянные.

Остальным детям велено было сидеть в каютах и не выходить. За ними присматривали бдительные лоны. И правильно. Нечего сеять панику и путаться под ногами.

Таис откинулась на мягкую спинку диванчика, вытянула ноги. Немного ныло плечо – надо будет сходить в медотсек и сменить повязку. В висках стучало. Или это сердце так колотится, что отдает в висках?

Страх и напряжение все еще не отпускали. И Таис иногда оглядывалась на вход в соседний туннель. Там, отделенная энергетическими решетками, бесновалась стая. Животных лишили законной добычи, и теперь твари выли и рычали, бегая по магистрали. Бросаться на решетки уже не пробовали, поняли, чем это чревато.

– И что, вы дадите нам мечи? – недоверчиво прищурился Егор.

Он смотрел на Федора, а не на дона Мартина. Будто Федор был главнее всех роботов. Мартин протестующее поднял руки и возразил:

– Детям нельзя давать оружие.

– Мартин, ты знал о вирусе? Понимал, что происходит с выпускниками на Третьем уровне? – жестко спросил Федор.

Мартин был главным роботом. Самым главным. Таис это всегда подозревала. Сейчас в экстренной ситуации управление уровнем взял на себя он. Велел всем детям сидеть в каютах, а лонам никого не выпускать. И он собрал старших ребят на площадке в парке. На Федора и Таис он посматривал равнодушно, спокойно. Будто ничему не удивляясь. Да Мартин и не умел удивляться…

– Я знал. Остальные роботы нет, – ответил Мартин.

– Не жалко тебе было детей-то? – зло крикнул Егор.

Федор рассказал им в нескольких словах все о страшных тайнах станции. Теперь и мальчишки, и девчонки смотрели на Мартина так, словно он был чудовищным монстром, кошмарным глюченым роботом из страшных снов.

– Моаг всего лишь выполняет программы, – ответил Мартин, – и остальные роботы тоже.

– Ничего себе программы. Убивать после пятнадцати лет! – нервно дернулся Кир.

– Ну, а если бы не убивали, тут бегало бы гораздо больше животных, – хмуро пояснила Таис.

– Мы заботились о вас. Мы делали все, что требовали программы. Но ваш жизненный цикл довольно короткий. Пятнадцать лет – и все. Дальше начинаются необратимые изменения. Потому ваш жизненный цикл надо было завершать. Но мы учили вас, воспитывали, берегли. То есть делали все, что заложено в программах, – ответил Мартин.

– Ничего себе – маленький жизненный цикл! Люди живут около ста лет! Вы же сами учили нас этому! – крикнул мальчик, которого все называли Димкой.