Варвара Еналь - Мы можем жить среди людей

– Но одну загадку мы все-таки разгадали. Мы знаем, что случилось на Моаге.

– Это точно. Значит, двигаемся вперед, не стоим на месте.

После душа оба улеглись спать. Таис, как всегда, на кровати.

Федор притащил из зала диван и устроился на нем. Удобно, тепло и хорошо, как в детстве.

– Надо будет застолбить эту каюту для себя, – пробормотала Таис, устраиваясь поудобнее.

Но Федор ничего не ответил. По его ровному дыханию стало понятно, что он спит. Таис тоже порядком устала, но сейчас, когда опасности и трудности остались позади, когда удалось уйти и от пятнадцатых, и от фриков и даже заручиться поддержкой Моага – сейчас сон пропал. Просто исчез непонятно куда.

В голове крутились какие-то мысли, перед глазами то и дело появлялись оскаленные морды тварей, мерещилось рычание и стук челюстей. Заныло раненое плечо. Немного, совсем чуть-чуть, но эта слабая боль назойливой занозой врезалась в сознание. Что теперь будет? Что теперь будет со всеми детьми? И удастся ли спасти тех, кто застрял за Оранжевой магистралью? И что случилось с ребятами с баз? От вопросов голова шла кругом. Как они там все? Как Эмма, Илья? Как Маша и мальки? И почему оказался открытым отсек, в котором были заперты твари? И почему твари не поумирали от голода за пятнадцать лет?

Таис повернулась, свесилась с кровати, потянула края одеяла Федора. Но тот не шевельнулся. Сейчас он не скажет ничего. Не стоит его будить, завтра все будет ясно. Завтра…

Таис поднялась, прошлепала в ванную. Встала перед зеркалом и долго рассматривала собственное лицо. Глаза, нос, губы. Все на месте. Все как всегда. Она не превращается. Пока нет.

Федор, конечно, уверен, что Таис его любит, но он вообще добрый, этот Федор. И как он догадался, что сам чувствует любовь?

– Надо просто отформатировать всех садовников. Так, чтобы они управлялись на расстоянии, через пульт. И выпустить их вперед. – Егор решительно взлохматил рыжую челку, потер кончик носа и зачем-то провел ладонью по краю столешницы. – Пусть они выедут вперед и расчистят нам путь. А после пойдут доны и сделают коридор, по которому двинемся уже мы.

– Дельно, – тут же согласился с ним Федор, – очень дельно. Отформатировать можно, но это долго. Возни на полдня, если не больше. У нас есть эти полдня, а, Мартин? Как там дети?

– Голодные, но живы. Пока все нормально. Вода и туалеты у них есть, это же школьные кабинеты. Но автоматов с пищей нет. Они до них добраться не могут.

Сидели опять в столовой. Опять плясали смешные медвежата на стене, а где-то в коридорах слышались голоса детей. Плач, пение, крики. Спокойные голоса лонов.

На галерее, за дверьми, толпились дети двенадцати-тринадцати лет. Заглядывали в окна, стучали иногда в двери. Их не пускали. Решили, что пока не стоит их вмешивать. Мартин и Федор решили. Хотя Димка и сообщил, что мальчишки – его друзья, и они сильные и не будут трусить.

– Вот и не трусь, – фыркнула Таис, – а малышню подключать не будем. Пусть топают и смотрят свои мультики. А то торчат тут под окнами, сорят фантиками от жвачки. И куда только их лоны смотрят?

– Полдня форматировать садовников? – Кир пожал плечами. – Это смотря сколько штук форматировать. Мне хватит и двух часов на двух роботов. Димка тоже умеет, и Егор. И Жанка с Иркой тоже не дуры. Их тоже можно попросить.

– Ну, спасибо, что мы не дуры, – ехидно прищурилась светловолосая девочка с убранными в два хвостика волосами. Два смешных коротких хвостика за ушами. А в ушах – сережки-цепочки с блестящими камушками на концах.

Хорошенькая и веселая девчонка – видимо, ее и звали Ирка.

– Да пожалуйста, – щедро улыбнулся Кир.

– Вот потому детей брать и не надо, – мрачно заметила Таис, – потому что любую работу превратят в склоку. Сейчас не до улыбок, слышите? Хватит болтать. Если Ирка и Жанка могут работать с роботами, значит, пусть работают. Федор тоже знает программы. Вместе быстро справимся. Я в этом деле – пас, я в школе плохо училась.

Егор весело глянул на Таис и заметил:

– А выглядишь ты довольно умной…

– Главное, чтобы ты дураком не выглядел, – невозмутимо парировала Таис.

Во внутреннем круге оказалось семь роботов-садовников. Они были невысокими – по пояс Таис, но зато у каждого робота имелось четыре руки разной длины. В их арсенал входили лопаты, ножницы и короткие ножики.

Федор и Егор настроили первую пару, запустили. Слушалась теперь машина только программ-пультов, установленных на планшеты. То есть садовниками теперь можно было управлять вручную.

– Рулить всем этим придется не нам, – заметил Федор, – мы будем заняты немного другим. У меня есть мечи, и я их раздам тем, кто пойдет с нами. Ну, четверых мальчиков хватит. Или вообще троих – может, кто-то испугается.

– Думаешь, мы испугаемся? – прищурился Егор.

– Не знаю. Но заставлять никого не буду. Решайте сами. Вполне можно остаться и управлять садовниками.

– Мы все пойдем, – решительно сказал Кир, – все четверо. Девочки пусть уж сидят с пультами.

– Никак не могу понять, почему вы решили ввязаться в это дело – спасать детей? – вдруг сказал Мартин. – У вас же нет программ, вы свободны в своем выборе. Это опасное занятие, фрики могут ранить или убить. Зачем вам все это?

– Потому что мы люди, железяка, – хмуро сказал Федор, – мы взрослые люди, и мы принимаем решения сами. Мы помогаем своим. И точка.

– И нам их жаль, – добавила Жанка, – кроме нас, кто им еще поможет? Вы же не можете убивать, вы не приспособлены к этому. И бросать вас на фриков тоже жалко. Если все погибнете, мы останемся одни.

Таис поразилась такой простой и ясной мысли. А ведь действительно, что делать, если не останется ни одного робота? Ну, она и Федор справятся, это понятно. А остальные? А малыши? Нет, донов тоже надо беречь, это союзники и помощники. Кроме них, никто не позаботится о детях со станции Моаг.

– Жалость – это чувство, которое могут испытывать только люди, – пояснил Мартин, – это за пределами понимания роботов.

– Вот как только роботы научатся жалеть, так сразу начнут превращаться в людей, – пробормотал, не отрываясь от планшета, Кир. Он возился с очередным садовником.

– Роботы никогда не станут людьми, – возразила Таис, – но зато люди могут превращаться во фриков. В этом-то и проблема.

Фрики накинулись на садовников сразу, как только поднялась решетка одного из проходов. Лезли прямо через тонкие, поднятые кверху руки. Ножницы и ножи кромсали их плоть, рвали на куски, но фриков это не останавливало. Они падали вниз, к колесам роботов, и тут же поднимались и перли буквально по гладким блестящим головам.

Живая, неуемная голодная масса зверей. Рычащая, движущаяся, кипящая жаждой. Твари хотели есть, и им было без разницы – лопать собственных детей или друг друга. Видимо, голод подавлял прочие инстинкты.