Кир Булычев - Пашка-троглодит

На окраине Москвы, на краю Грибного леса, возле Земляничной поляны стоит Институт времени.

Издали он кажется невысоким, длинным и даже скучным зданием, таким обыкновенным, что на него второй раз и глядеть не станешь.

Вот это будет ошибкой.

…Дверь открылась, пропустив Пашку Гераскина внутрь. Он оказался лицом к лицу с вахтером, пожилым мужчиной с черной повязкой на глазу и багровым шрамом на щеке. Одна нога у вахтера была деревянной, на второй красовался башмак с серебряной пряжкой.

Правда, в остальном вахтер был одет обыкновенно: в синий мундир и фуражку с золотым гербом Института времени — золотой змеей, свернувшейся в клубок и кусающей собственный хвост. Пашка знал, что эта змея — символ Вечности.

— Привет тебе, племя младое и незнакомое, — сказал вахтер. — Небось на практику спешишь?

— Здравствуйте, — ответил Пашка. — Я никуда не спешу. А вообще вы правы — у нас практика по истории.

— Поздравляю, — сказал вахтер. — Люблю новичков. Может, понравится — останешься у нас навсегда.

— Вряд ли, — хмыкнул Пашка. — Я больше люблю космическую биологию. Там приключений больше.

— Неужели в истории тебе приключений недостаточно? Разве плохо стать рыцарем и сражаться на турнире?

Видно, вахтер был наблюдательным человеком и поэтому сразу раскусил, что Пашка в душе — страшный авантюрист.

— Сражался я на турнирах, — сказал Пашка небрежно. — Свалил пару рыцарей, одного барона приложил головой о землю. Нет, скучновато.

— Ясно, — согласился вахтер. — Тогда тебе и в самом деле у нас неинтересно. Но практика есть практика. Никуда не денешься.

Вахтер вытащил из тумбы, стоявшей при входе, большую темно-зеленую бутыль, на которой было написано «Ром». Вытащил пробку и отпил прямо из горлышка.

Пашка понял, что вахтер — самый настоящий пират. Это может плохо кончиться для Института времени.

Но он и виду не подал, что догадался. Молчал как каменный. Вот встретится с надежным человеком, тогда откроет ему глаза.

Вахтер пробкой заткнул бутыль и кинул ее не глядя обратно в тумбочку.

— Значит, тебе к Ричарду Темпесту? — спросил он.

— А вы откуда знаете?

— Меня для того здесь и держат, — сказал одноногий пират, — чтобы все знать. Например, знать, что тебя, мальчик, зовут Пашкой Гераскиным, а выбрал ты для практики первобытную эпоху, потому что тебе очень хочется собственными руками убить мамонта.

— Откуда?.. Быть того не может! — воскликнул Пашка. — Я даже маме не сказал. Я вообще никому об этом не говорил.

— Но ведь подумал, — ответил пират и захохотал, показывая три оставшихся зуба. — Нам этого достаточно. Кстати, только попробуй поднять руку на мамонта — я лично в первобытную эпоху отправлюсь, чтобы тебе уши надрать.

Наверное, вахтер нажал какую-то кнопку или просто говорил так громко, что его голос был слышен по всему институту. Не успел он закончить свою грозную речь, как в коридоре показался худой, лохматый, подвижный, как ртуть, младший научный сотрудник Ричард, старый друг Пашки и Алисы Селезневой.

— Сильвер Джонович, зачем вы так запугиваете практикантов? — спросил Ричард. — Посмотрите, на ребенке лица нет.

— Нет лица? — Пират наклонился к Пашке, потрогал жестким указательным пальцем кончик его носа и заявил: — Ошибаетесь, гражданин младший научный, — есть лицо, но глупое.

Ричард взял Пашку за руку и потащил прочь от вахтера.

— Ты на него не обижайся, — говорил он на ходу. — Что с него взять? Дикое существо, прибежал к нам из своего времени, спасаясь от расправы. Его приятели хотели зарезать. Мы весь институт перевернули, искали его, а он прятался в вентиляционной трубе. Чудом остался жив. В общем, не удалось нам от него отделаться — пристроили на работу, он и старается.

— Он что, телепат? — спросил Пашка. — Откуда он узнал, что я хочу в первобытную эпоху попасть и на мамонта охотиться?

— А он ночью к компьютеру подключился и запомнил все, что у нас есть о практикантах.

Пашка не стал объяснять Ричарду, что тот ошибается. Ни в каком компьютере нет сведений о Пашкиной мечте, которой он ни с кем не успел поделиться.

В кабинете Ричарда был беспорядок. Непроходимый, окончательный и такой дикий, что только сам Ричард мог в нем разобраться.

Как-то года два назад случился страшный скандал. Взяли на работу нового робота-уборщика, старательного, молодого, только что с завода. Робота никто не предупредил, что к Ричарду в кабинет лучше не соваться, а самого Ричарда в Москве не было — он как раз уехал в экспедицию в какие-то дальние страны и времена.

Вернулся Ричард рано утром. В институте — только вахтер Сильвер Джонович, который мирно храпит на диванчике у дверей. Сильвер потом и рассказал удивленным сотрудникам института, что произошло.

Вернулся Ричард и сразу пошел к себе в кабинет. И тут увидел, что в кабинете у него идеальная чистота, порядок, каждая бумажка лежит, подобранная по размеру, каждая книжка уместилась на полке, а каждая кассета стоит на месте.

Ричард не только рассердился. Он пришел в ужас. Он понял, что никогда ничего не сможет отыскать в своем кабинете. Что ему придется теперь уйти из института, начать жизнь сначала, а может, даже повеситься.

И вот в этот момент в кабинет вошел робот-уборщик, страшно гордый и довольный, и спросил:

— Ну как вам понравилась моя работа? Я возился целый день. Зато теперь все разложено по порядку, по размеру и даже по цвету.

— Ах это ты, мерзавец! — закричал Ричард.

Вахтер Сильвер Джонович проснулся от этого дикого крика, побежал к Ричарду в кабинет и увидел, что из открытой двери вылетают какие-то металлические детали — оказывается, Ричард напал на робота и разобрал его на части.

Как вы знаете, нападать на роботов нельзя, так поступают только дикари. Робот — всего-навсего машина, хоть и разумная. Роботы стараются помочь людям. Убить робота — все равно что убить собаку за то, что она лаяла ночью и мешала тебе спать. А ведь собака лаяла, чтобы отпугнуть воров.

Сильвер еле успел спасти остатки робота от гнева младшего научного сотрудника. А Ричард все никак не мог успокоиться и повторял:

— А как же я теперь? А что же мне делать?

— Ничего особенного, — сказал Сильвер. — Посиди спокойно, выпей чаю. Я тебе помогу.

Сильвер всегда всем помогал. Он говорил, что, пока был пиратом, сильно набедокурил и убил множество невинных моряков. И теперь он хочет трудом искупить свою вину перед человечеством.