Андрей Жвалевский - Здесь вам не причинят никакого вреда

– Умница… девочка, – смог сказать старший инспектор и повалился на скамейку.

Через несколько минут Мари вернулась. Георг дышал уже почти нормально, только все время вытирал лицо рукавом. Стажерка показала инструктору платок с продолговатым влажным пятном посередине.

– Не успели, – инструктор печально снял фуражку и вытер ею лоб. – Давай сюда платок.

Девушка решила, что теперь шеф начнет вытираться платком, но Георг свернул его и сунул в карман.

– Что ж, – сказал он, – мы сделали все, что могли…

– Пока мы смогли только определить направление, – сказала курсантка. – Строго на северо-северо-северо…

– В смысле на север?

– …северо-восток. Это не совсем север. Вот, смотрите, я проложила азимут.

Мари вынула из рукава карту города.

Георг посмотрел на прямую линию, проведенную твердой девичьей рукой, потом поднял голову и вгляделся в даль. Азимут проходил строго по главному проспекту города – прямому, широкому и наводившему на мысли исключительно о светлом будущем. И уж никак не на мысли о темных закоулках с затаившимися пожирателями кококлоклей.

– Уверена?

– Как в себе самой! – отрапортовала курсантка. – У меня два зачета по учебно-боевому ориентированию в Сосновой роще.

Георг уважительно пошевелил усами. В полицейской школе Сосновая роща издавна считалась гиблым местом. Несмотря на небольшое количество сосен, сориентироваться в них и уложиться в норматив удавалось лишь одному из десяти курсантов.

– А почему два?

– Экзаменационная комиссия заблудилась, а я их вывела.

Георг энергично зевнул и поднялся со скамейки.

– Тогда пойдем.

К лесной старице полицейские вышли ровно в 13 часов 13 минут.

«Нехорошее время», – автоматически отметила Мари, рассматривая нехорошее место.

– Искупаться бы, – медленно сказал Георг.

– Я купальник не взяла, – медленно сказала девушка.

Долгое пешее путешествие и ее ввело в состояние философской задумчивости. Большую часть пути они прошли молча. Инструктор первый час зевал и ворчал, потом только зевал, а потом просто брел, наводя на размышления о бренности всего сущего.

– Жаль, – сказал Георг. Мари слегка покраснела.

Они посмотрели на покосившийся домик лесника. Выбитые стекла, почерневшие от дождей деревянные стены, прохудившаяся крыша. Домик напоминал заброшенный много лет назад офис Георга и выглядел нежилым даже для ночных кошмаров.

– Я тут подумал, – сказал инструктор. – Может, Омордень ночью действительно съел Кококлокля здесь, но с какой стати ему быть здесь сейчас? Жаль, что я это тут подумал, а не в офисе. Зря тащились в такую да-а-а-а…

– А вдруг? – спросила курсантка.

– …а-а-убедила, – завершил зевок Георг, – Оставайся здесь, наблюдай за обстановкой, и чтобы ни одна мышь не проскочила незамеченной. А я обойду дом по-а-о-у периметру…

Пока Мари дожидалась начальника, мимо нее проскочило три мыши. Все они были замеченными и, как показалось девушке, страшно перепуганными. Вскоре и сама Мари начала беспокоиться – настолько, что, презрев инструкцию и прямой приказ непосредственного начальника, покинула пост и отправилась на поиски.

Начальника она обнаружила ровно посередине периметра. Георг внимательно жмурился, бдительно сопел и выглядел довольным жизнью. Лопухи, в которых устроился инструктор, покачивались под легким ветерком, отгоняя от лица полицейского мух.

Мари достала из сумки термос, налила в крышку кофе и заколебалась. Вылить кофе в начальника или на него? Благоразумие и здравый смысл взяли вверх, и Мари выпила кофе сама. Потом нагнулась к уху Георга и громко зашептала:

– Пых-пых-пых! Заберу-заберу-заберу! Утащу-утащу-утащу!

Инструктор вскочил, – разбрасывая лопухи, завертелся, наткнулся взглядом на стажерку.

– Что это было?

– Пыхталка.

– Какая Пыхталка?!

– Ну такая… лохматая. Я ею в детстве сестру пугала. Правда, по правилам нужно еще за бока щекотать…

– Щекотать за бока?! – Георг схватился было за ребра, но спохватился и перестал хвататься. – Черт знает что. Пыхталку какую-то выдумала…

Полицейский подошел к берегу и в каком-то смысле искупался – стал на четвереньки и сунул лицо в воду. Вернулся Георг с лицом, покрытым мокрой зеленой ряской, но ничуть не менее сонным.

– Доложи обстановку, – приказал он и зевнул.

Мари доложила.

– Хорошо, – сказал Георг, – только быстро. Я зевал, ничего из твоей трескотни не понял. Скажи просто – никто не входил, никто не выходил?

– Нет. То есть да. В смысле да, никто не входил, нет, никто не выходил.

– Ну и славно. Можем пока… это… – Георг снова зевнул.

– Почему спать? – Мари возмутилась в пределах субординации. – Нам же преступника нужно брать с поличным!

– Кто сказал «спать»? Ты сказала «спать»? Оно, конечно, нельзя-а-а-ау. Но я-а-ау…

– Не спать! – Мари поняла, что в пределах субординации она не удержит начальника от повторного сна. – Сосредоточиться! Действовать по плану! Кстати, а какой у нас план?

– План? Ну схожу в дом, посмотрю, что там и как…

– Может, сначала группу поддержки вызовем? Пожарных, скорую, спецназ…

Георг умудрился сморщиться, не прекращая зевать.

– Хотя бы спецназ?

Шеф продолжил зевание, но уже с оттенком брезгливости.

– Тогда хотя бы Школу по тревоге поднимем?

Георг с лязгом сомкнул челюсти и сказал:

– Не будем мы никого поднимать. Пусть хоть кто-нибудь сегодня выспится.

И полицейский еще раз зевнул – коротко, но с хорошей амплитудой.

– Да и нет тут никого. У преступников никогда не хватает вежливости дождаться полиции на месте преступления. Представляешь – мы приезжаем, а он сидит. Прямо на месте. Преступления. И сжимает в руках орудие. Сидит и не рыпается. Лучше спит… Посапывает…

– Шеф!

Георг дернулся и открыл глаза.

– Вот это была бы работа. А так. Ладно, посторожи выход, чтобы зеваки не лезли.

Слово «зеваки» что-то напомнило шефу, и он с трудом удержал челюсти сжатыми. Мари огляделась. По-видимому, зеваки притаились в кустах, ожидая, пока Георг войдет внутрь.

– И не спи тут, – с завистью сказал полицейский, помотал головой, побил себя по щекам, пробормотал: «Опять забыл побриться» – и вошел в маловероятное логово Омордня.

Девушка подобралась и прислушалась к шагам инструктора.

Раз, два, три, четыре. Остановился. Пять, шесть. Поднял что-то с пола, бросил.

Семь, восемь, девять. Чем-то пошуршал, как будто поворошил кучу листьев. Зевнул. Десять, одиннадцать. Подвинул туда-сюда табурет. Двенадцать. Снова пошуршал. Тринадцать. Зашуршал в двух местах одновременно. Хрюкнул. Тяжело опустился на пол.

«Опять уснул?» – собралась удивиться Мари, но не успела. Следующий звук ее озадачил – как будто Георг пополз по полу без помощи рук. Или… как будто Георга кто-то потащил по полу!