Денис Белохвостов - Булавки и бабочки

—Теперь бы поесть чего, — заявил он врачу и медсестре, которые готовы были уже силой уложить его на больничную койку.

—Ложись немедленно! — врач взяла себя в руки и попыталась подтолкнуть Максима к его больничной кровати, но он стал сопротивляться:

—Нет, сначала поесть хочу! И где мой брат? — после Междумирья он ничего не боялся, тем более каких-то врачей.

—Хорошо, поесть мы тебе принесем. Не знаю что там у нас есть полегче, но только ложись обратно в постель, — верещала врач, видимо такие строптивые пациенты ей раньше не попадались. А медсестра подталкивала упиравшегося Максима к его кровати. Максиму повезло, день только начинался, было утро и врач решила снять с себя всякую ответственность, позвонив профессору, заведующего реанимационным отделением. Максим тем временем за столом дежурного врача уминал пшенную кашу и бутерброд с маслом, запивая их чаем. Позавтракав он заявил, что теперь может отправится обратно в палату, но с одним условием — его брату должны сказать, что он очнулся. Дежурная врач заверила его что все сделает, и Максим придя в палату лег в свою кровать. Он решил, что успеет еще вздремнуть, слабость не прошла окончательно, но в реанимацию буквально ворвались несколько врачей, среди которых был его двоюродный брат, возглавляемые профессором, строгим человеком похожим больше не чиновника чем на врача.

—Так мальчик, и как ты себя чувствуешь? Ты вроде ведь в коме был? Знаешь что это такое? — без обиняков начал задавать вопросы профессор.

—Не знаю, — соврал Максим, — я к двоюродному брату пришел, да вот же он, — показал он на Сергея, — а потом меня покачнуло, слабость навалилась и стало темно. Это все что помню. А очнулся — здесь, под простыней. Пить жутко хотелось, вот я к крану и пошел, извините конечно, пришлось эти штуки вырвать, а то они мешали. Потом есть захотелось, — начал сбивчиво объяснять он.

—М-да, интересный случай, — прокомментировал профессор его слова, — после такой глубокой комы, как у тебя обычно сразу полная ремиссия не наступает, то есть я хотел сказать — не приходят в себя полностью. А здесь полное восстановление всех функций. Просто парадокс какой-то.

—А может Владимир Николаевич, и не было никакой глубокой комы, — осторожно подал голос Сергей, — длительная потеря сознания или летаргический сон.

—Приборы, Сергей Владимирович, не врут, — наставительно произнес профессор, — поднимите из истории болезни энцефалограмму мозга. Налицо глубокая кома. Причем без всяких видимых причин. И вот теперь здрасте — словно и не было ничего, — одна из молоденьких врачей побежала куда-то из палаты.

—А сколько я без сознания пробыл? — вспомнил свой вопрос Максим.

—Ты к нам поступил чуть меньше двух недель назад, — ответила врач из реанимации, — вернее двенадцать дней.

«Ого, — подумал Максим, — а в Междумирье мне показалось что прошло дня два, может три, не больше. Вот для чего еще нужны были Часы Истинного времени, меня ведь предупреждали, что там есть места, в которых время течет иначе, чем здесь. А я дурак, не догадался проверить».

—Что ты сейчас чувствуешь? — оторвал его от размышлений профессор, тон Максиму не понравился, казалось его допрашивают.

—Спать хочу, устал я, — пробормотал он.

—Голова не болит? Что-нибудь вообще болит? — спросил один из врачей.

—Ничего, просто спать хочется, — ответил Максим, очень желая чтобы его побыстрей оставили в покое. Но от него не отстали. Принесли историю болезни, которую, быстро пролистав, профессор тыкая пальцем в распечатку сигналов работы мозга повторял:

—А это что?! Не я ведь придумал.

—Ну приборы тоже могут ошибаться, — Сергей осторожно спорил с профессором, изредка поглядывая на Максима, — или оператор…

—Вот только на меня не надо валить, я все правильно делала, не первый год работаю, — возмутилась пожилая тетка.

—Я спать хочу, — с расстановкой произнес Максим, глаза у него действительно начали сами собой закрываться.

—Хорошо, коллеги, пойдемте в ординаторскую и все обсудим, — предложил профессор и все, вслед за ним, вышли из палаты, наконец оставив Максима одного. Максим провел рукой по груди, медальон Правителя был невидим и почти невесомым, но он все равно почувствовал его. «Так, сейчас немного подремлю, а потом когда пройдет эта слабость, надо узнать что с Настей», — подумал он, закрыл глаза и мгновенно уснул.

Проснулся он только вечером. Слабость исчезла окончательно, и поужинав Максим с радостью узнал, что его переводят в обычное отделение для выздоравливающих. Приходил Сергей, но Максим сказал, что ничего не помнит и попросил мобильник. Он позвонил Сашке. Одноклассник приятно удивился:

—Привет Макс, а ты я слышал тоже — того, на тот свет чуть не загремел. Классная твоим родителям звонила. А потом проболталась, когда ее наши спрашивать начали.

—Уже вернулся с того света, — засмеялся Максим.

—Ну и как там? — съязвил Сашка.

—Не очень, — серьезно ответил Максим, — не помню я ничего, как-будто спал без снов.

—А-а-а, — разочарованно протянул Сашка, — а призраки? Видишь их или уже нет?

—Нет, я вылечился, больше призраков я не вижу, — равнодушно ответил Максим, — ты мне вот что лучше скажи, — пока я здесь спал, как там Настя? Ей ведь еще всего лишь неделя осталось.

—Не знаю, наши сначала хотели деньги собрать, но ничего не получилось. Не хватило бы и на два дня. Девчонки правда в церковь ходили, свечки за здравие ставили. А что ты так интересуешься? — с подозрением спросил Сашка.

—Да я вот подумал, что если я очнулся, то она — тоже наверно должна, — нашелся Максим.

—Не знаю, вроде пока тихо, — ответил Сашка, — жалко конечно, но что поделаешь.

—Ну пока, а то я долго разговаривать не могу. Я по мобильнику двоюродного брата звоню, — попрощался Максим и нажал кнопку отсоединения. Вернув телефон брату, Максим задумался, на душе стало тревожно. После разговора с Сашкой он снова стал беспокоится о Насте. Когда, поздно вечером, его перевели в отделение для выздоравливающих, он быстро заснул. Проснулся он рано, проверил все ли ребята спят, а потом закрыл глаза и переместился в Междумирье.

Максим оказался в тронном зале и первым делом поставил Часы Истинного времени вертикально, потом перевернул и снова положил горизонтально. Теперь время в Междумирье ускорилось. На нем снова был надет камзол и к поясу прикреплен кинжал, а на шее висел уже видимый медальон Правителя. В зале, как только он повернул часы, все словно ожили.

—Ну как? — спросил Синий Крокодил, — все в порядке?

—Нормально, — отмахнулся Максим и, садясь на трон, обратился к Гробовщику, — покажи мне Настю, как ты тогда меня показывал, помнишь?

—Ты это и сам можешь сделать, — развел руками Гробовщик, — кто в конце концов здесь Правитель ты или я? Так что привыкай.