Денис Белохвостов - Дон Кихот с ядерным чемоданчиком

—«Восход», это около Клязминского водохранилища, — ответил Кира.

—Думаешь они тебе так просто путевку достанут? Она же ведомственная, в этот пионерлагерь едут только дети работников данного предприятия, — начал сомневаться Митька, — я это хорошо знаю. Меня пытались в пионерлагерь другого ведомства отправить — ничего не вышло.

—Захотят — отправят, — уверенно возразил Глеб, — я понял, что они меня немного побаиваются, но в то же время я им нужен. Они должны меня вылечить, а то если я опять номер отколю, кэгэбэшники в первую очередь с них спросят.

—Выходит гладко, — поддержал Глеба Кащей, — ладно, что тут загадывать, попробуем, а там видно будет.

Они решили действительно ничего наперед не загадывать, тем более что пришел воспитатель и ребята стали собираться на прогулку.

Домой Ленка ехала как во сне. Прохожие не обращали внимания на слегка улыбающуюся девочку с затуманенным взглядом. Впрочем Нелева сама практически не видела окружающих. Сейчас для нее существовало лишь ласковое солнце, чистое небо и ощущение глебиной ладони, держащей ее за руку. «Как здорово все получилось. Оказывается я ему нравлюсь! Наверняка нравлюсь. И может он влюбился в меня, как я в него. Когда он меня взял за руку, так словно теплым ветром обдало», — она припоминала все в мельчайших деталях переживая это чувство снова и снова. Сейчас все ей казалось прекрасным: и это лето, и шелест листвы деревьев, и дома, утопающие в зелени и даже толкучка в метро, не вызывала усталости. Придя домой Ленка открыла балконную дверь, включила магнитофон, упала на прохладный диван и начала мечтать. В ее грезах Глеб спасал ее от пиратов, фильм о которых она недавно смотрела в кино, а из новенькой «Электроники-302», на всю комнату гремела песня «Машины Времени»: «Новый поворот, что он нам несет, пропасть или взлет…». Наверно Ленка никогда еще не испытывала такого восторга и радости.

В этот же день Глеб начал претворять свой план по отправке Киры на отдых в реальность. Как раз на обходе, помимо его лечащего врача, Льва Павловича присутствовал профессор, «доктор Айболит», как его про себя называл Глеб, и одновременно главврач больницы, Виктор Иванович. Начал Глеб осторожно, сначала напустил на себя меланхолию и сделал вид что ему ужасно скучно и тоскливо. На вопросы от отвечал скупо и по возможности однозначно. Врачей это заметно огорчило и обеспокоило, больше всего как и рассчитывал Глеб главврача — «доктора Айболита».

—Глеб, — ласково обратился он к нему, — ну что случилось? Ты сегодня сам не свой. Ответь, с ребятами поссорился или подрался? У тебя ведь тут друзья появились, ты мне сам говорил.

—Да нет, не поссорился, — опустил голову Глеб, — мне ничего не хочется делать и ничего не интересно, даже разговаривать не хочется.

—Ты хочешь сказать, что у тебя депрессия началась? — заволновался Лев Павлович.

—Не знаю, — равнодушно ответил Глеб, — плохо мне, вот и все.

Сегодня Глеб решил ничего не говорить о пионерском лагере, в этом деле не стоило торопиться, но своего он добился — оба врача решили, что у него началась депрессия. Слышать их последующего разговора он не мог, но не ошибся в том, что «озадачил» своим поведением обоих докторов.

—Виктор Иванович, — сразу начал лечащий врач, как только за Глебом закрылась дверь, — у него явно начало депрессии, надо срочно принимать меры. Я назначу амитриптилин, по полтаблетки на ночь.

—Не горячитесь коллега, — профессор тоже выглядел озабоченным и нервно постукивал кончиком шариковой ручки по столу, но старался чтобы этого не заметил Лев Павлович, — надо узнать причину. Он ее или не хочет говорить или сам не знает. Таблетками его мы всегда накормить успеем, а вот будет ли толк — это бабушка надвое сказала. Главное выяснить причину и устранить ее, — он замолчал, раздумывая.

—Вы считаете что пока никаких мер принимать не надо? — невольно удивился глебин врач.

—Подождем до завтра, — подвел итог разговору профессор, — если депрессивное состояние начнет прогрессировать и мы не узнаем его причины, придется применить лекарственную терапию. А если все дело в том что он поссорился с друзьями, то помирим их и это само по себе снимет проблему, — он тяжело вздохнул, и словно говоря сам с собой произнес, — а ведь все так хорошо шло. Вытащили его из психоза, привели в норму, и на тебе… Дело в том, что я вчера сам звонил этому кэгэбэшнику, сказал, что все в порядке и мальчик поправляется. Похвалился, что называется.

Только хорошее воспитание и присутствие подчиненного помешало профессору сплюнуть на пол. Он уже заканчивал доклад, в котором описывал лечение Глеба и готовился написать историю полного выздоровления, и тут такой «сюрприз». А конференция всего через месяц с небольшим, и там не только министр будет, но и зарубежные коллеги, перед которыми опозориться никак нельзя. Ему уже звонили из министерства здравоохранения и передали, что в случае успеха с лечением Глеба за защиту его докторской диссертации можно не беспокоиться.

—Вот что, Лев Павлович, оставляем ситуацию как есть, — твердо распорядился главврач, — завтра я снова приду и поговорим подробнее. А вы пока пораспрашивайте его друзей. Постарайтесь узнать в чем там дело, может обычные детские обиды. Сейчас все равно рано принимать решение. До свидания.

—До свидания, Виктор Иванович, — вежливо попрощался Лев Павлович, и когда за профессором закрылась дверь, перед тем как взяться за очередную историю болезни, задумчиво пробормотал, — действительно, поживем — увидим.

—Первый шар брошен! — весело закричал Глеб, входя обратно в класс и подходя к Кире с Митькой, Кащей отсутствовал — был на беседе с врачом, а воспитатель еще не подошел, так что говорить можно было в открытую.

—Ну как все прошло? — нетерпеливо спросил Кира.

—Нормально, больше ничего не спрашивай, боюсь сглазить, — серьезно ответил Глеб, — но ребят, вы меня поддержать должны. Если будут спрашивать ссорились мы или нет, то говорите что все в порядке, но мне здесь скучно, плохо и я постоянно говорю о пионерском лагере, в котором хочу побывать.

—То есть о «Восходе»? — уточнил Кира.

—Нет, названий и подробностей не надо, это будет слишком подозрительно, просто скажите что я зациклился на пионерском лагере, куда не могу поехать, поэтому такой грустный. Все остальное они должны узнать у меня. Жаль Кащея предупредить не успел, — с досадой заметил Глеб, — хорошая мысля приходит опосля.

—А он все равно у Инны Анатольевны наблюдается, — сказал Митька, — ты что забыл?

—Нет, но Лев Павлович может ее спросить, или сам на беседу придти, — возразил Глеб, — так, вот еще что, сегодня после полдника я гулять не пойду, попрошусь в палату и залезу в постель.