Юлия Вознесенская - Юлианна, или Игра в киднеппинг

– Уж я-то к тому времени действительно выйду замуж за какого-нибудь лорда. А прыщи у тебя, между прочим, не от возраста, а от обжорства. Ты бы, Гуля, поменьше пирожными и шоколадом увлекалась!

– Зато сижу вся в шоколаде и ни о чем не думаю.

– Вот и зря. Тебе надо больше думать о своей несчастной внешности.

– Моя бабуля говорит, что у меня конкретно русский тип красоты.

– Угу, типа деревянной матрешки, каких иностранным туристам продают.

– Именно типа матрешки! И это конкретно нравится иностранцам. Вот потому-то я раньше тебя за лорда и выйду, – невозмутимо ответила Гуля, надкусывая четвертый эклер.

– Обе вы дуры, и ты дурак, Юрик, – вздохнула Юлька. – Совсем вы не про то говорите! Ни о каком наследстве я не думаю. Просто я не хочу делить законную любовь моего отца с какой-то приблудной сестрой. Вот о чем разговор!

– Ах, любовь! Лямур-тужур-абажур, – усмехнулся Юрик. – А может, твой отец и не собирается любить эту сестру, может, она уродина какая-нибудь?

– Никакая она не уродина: она моя сестра-близнец, а значит, похожа на меня как две капли воды.

– А кто тебе сказал, что ты красавица? – удивилась Кира.

– Кирка, заткнись пирожным! Ты с голоду звереешь и становишься вредной. Ребята, ну придумайте, как мне организовать хорошую встречу этой псковитянке? Может, пожар в доме устроить к ее приезду? Прикиньте: папочка привозит ее к нам домой, а дом сгорел! Одни головешки лежат! А над головешками стоим мы с Жанной и горько плачем: «Где же нам теперь жить, бедным бездомным погорельцам?». Единственный выход – срочно купить путевки и лететь в Ниццу или на Бермуды и там бедовать, пока папочка не построит для нас новый дом. А сестричку придется обратно в Псков отправить!

– Неплохо, – одобрила Кира. – Но если отец отправит ее вместе с вами на Бермуды? Или хуже того – купит на первое время квартиру, где у тебя с сестрой будет одна комнатка на двоих?

– Какой ужас! Нет, в коммуналке с сестрой я жить не хочу, так что пожар не годится, – тут же передумала Юлька.

– Так, пожар потушили, – усмехнулся Юрик.

– Раз твоя сестра в огне, типа, не горит, надо ее взять и отравить, в натуре! – свирепо сказала Гуля.

– Пирожными и шоколадом, – подхватила Кира, – чтобы она вся прыщами пошла. Дяде Мите станет противно на нее смотреть, и он ее отправит обратно к бабушке.

– Стоп! Отравить – в этом что-то есть! – задумчиво проговорила Юлька, и ее голубые глаза сверкнули холодным стальным блеском.

– Юлька, не дури, – попробовал ее охладить Юрик. – Где ты яд возьмешь? В аптеке купишь?

– Предположим, яд ты достанешь и сестру отравишь, а дальше что? Тебя отправят в детскую колонию, а сестричку врачи откачают, и будет она тут править бал, – скептически пожала плечами Кира.

– Нет, ребята, вы не поняли! Отравить – но как? Отравить ей каждый день, каждый час, каждую минуту пребывания в этом доме – вот как отравить! – свирепо сказала Юлька.

– А что? Простенько и со вкусом, – одобрила Кира.

– И очень по-женски, – добавил Юрик, только при этом было непонятно, одобряет он или осуждает Юлькин план действий.

– Прикольно! – засмеялась Гуля. – А сама выдержишь?

– Мне-то чего выдерживать? – удивилась Юлька. – Не меня же травить будут.

– Да ты прикинь, Юлька! Целый день на кого-то наезжать с утра до ночи – устанешь.

– То сердце не научится любить, которое устало ненавидеть! – с пафосом произнесла Юлька.

– Опять любовь! Любовь-то тут при чем? – фыркнул Юрик.

– Юрик, ты – невежда! Это же стихи Некрасова!

– А я вот, когда живы были мои папа с мамой, просила их купить мне сестренку. Мама смеялась и говорила: «Попроси у дедушки, он богатый!». А потом они оба умерли в один день, и теперь у меня уже никогда не будет сестры, – вдруг тихо и грустно сказала Гуля. От печали она даже забыла про сленг и заговорила нормальным языком. Но тут же опомнилась и добавила: – Сестра – это класс! У тебя, типа, набухает проблема по жизни, ты ищешь, кого нагрузить, а тут сестра под боком!

– Нет, уж я предпочла бы сестру-близнеца, – сказала Кира. – Можно так прикалываться! Мы бы носили одинаковые костюмы, делали одинаковые прически и всем дурили голову.

Юлька обалдело глядела на подруг. Но добил ее Юрик:

– А я всегда хотел иметь младшую сестренку. Она бы меня слушалась, я бы ее баловал, гулять водил, косички ей заплетал… Слушай, Юлька, а тебе не кажется, что сестра из провинции – это все равно что младшая сестра?

– И тут позавидовали: сестер им захотелось, – прошипела Юлька и предупредила: – Я сейчас закричу от злости! – И закричала: – У-а-у-а-а!

Завопив, она вскочила, затопала ногами и со всей силы швырнула в угол очередную банку пепси. На этот раз никто ее не перехватил в воздухе, банка ударилась об стену, и на атласных обоях в мелкую розочку появилась отвратительная полоса красно-коричневого цвета. Выплеснув гнев и пепси, Юлька сразу успокоилась и сказала обессиленно:

– Все, ребята, хватит на сегодня. Расходимся. У вас от напряжения мозги начали плавиться, и вы только путаете мои планы. Я для себя уже все решила – травить, травить и травить…

Аня так устала в дороге, что еще задолго до прибытия в Санкт-Петербург крепко уснула на заднем сиденье и не слышала, как ночью они с отцом въехали в город, как до-брались до Крестовского острова и как их машина заехала в распахнутые охранником железные ворота.

Тем более не слышала она схватки, которая произошла в саду Мишиных.

Папа бережно понес спящую Аню к дому, а Хранители Иоанн и Димитриус двинулись за ним.

У широких ступеней крыльца их уже поджидали Жан, Михрютка и троица бесов-минотавров, которых другие бесы звали «быками». Минотавры были приставлены к мишинским охранникам и похожи были на полубыков-полулюдей, причем бычья часть приходилась у них на верхнюю, думающую половину тела – со всеми вытекающими отсюда последствиями. Разговаривать по-человечески минотавры-«быки» почти не умели, могли только мычать да понимать простые команды, ну еще в карты играть. Шкура у всех у них была в зеленых пятнах – «камуфляжная».

Как только Ангелы Иоанн и Димитриус направились к ступеням крыльца, вся эта безобразная компания преградила им дорогу.

– В этот дом вы не войдете! – заявил Ангелам Жан.

– Ну-у-у! – согласно подтвердили «быки»: на их простом языке это «ну» могло означать все, что угодно, – и согласие, и сомнение, и угрозу, и обиду – смотря по обстоятельствам.

– Здесь мы обитаем, это место нашей службы, и вам тут делать нечего! – продолжал Жан.

– Ну-у, ну-у, ну-у! – промычали друг за другом «быки».

– Это почему же? – удивился Иоанн. – Я тоже на службе и покинуть мою подопечную, уж извините, никак не могу.