Дмитрий ЕМЕЦ - СОКРОВИЩА МУТАНТИКОВ

Та брезгливо поморщилась и оттолкнула его:

– Не дыши на меня! Ты чистишь зубы после того, как пьешь отраву для тараканов?

– Не чищу, но я их каждый раз подпиливаю, иначе они вырастают такие длинные, что рот не закрывается! – признался шпион.

Но королева не обратила на его слова никакого внимания. Она разглядывала карту, перебирая шерсть любимой собаки Нерпы, вбежавшей в зал. Заметив, что мешает повелительнице, Нытик незаметно попятился к двери, но Карла остановила его властным движением руки:

– Завтра к восходу солнца будь готов!

– Готов-то я всегда готов, но к чему? – осторожно поинтересовался Нытик.

– Мы отправляемся за сокровищами Черного пирата. На этот раз, предчувствую, нас ожидает удача! Вскоре черепа врагов будут на остриях наших копий! Главное сейчас – добраться до океана и найти корабль.

– Значит, мы – пиратский экипаж, а вы – наша капитанша! Хи-хи! – подобострастно сказал шпион.

– Ступай, Нытик! Сегодня у тебя будет много дел. Распорядись заготовить в дорогу провизию, выгреби все запасы: возможно, нам придется провести в пути несколько месяцев. Возьми побольше кусочков реакторного стержня, чтобы не было недостатка в радиации. Не хочу, чтоб мои подданные болели. Далее – отправишься в оружейную и отберешь лучшие доспехи и оружие: мечи, копья, штурмовой арбалет, метательные ножи и кнуты с крючьями. Все запомнил?

– Да, повелительница!

– Выполняй! И помни, за лишнее взыску не будет, но, если в пути что-нибудь понадобится и окажется, что ты забыл это взять, тогда тебе придется самому в это превратиться… Чего дрожишь, тупица?

Нытик представил, что в дороге королеве потребуется, допустим, кувалда, которой у них не будет, и повелительница станет забивать сваи его головой, и зубы у бедняги громко застучали от страха.

Отослав главного шпиона, Рыжая Карла расстелила на полу подробную географическую карту, заботливо подклеенную в вытершихся местах прозрачной пленкой, и, сопоставив долготу и широту, отметила карандашом точку в Тихом океане. То, что это было очень далеко от Мутатерриторий, озадачило королеву, но не уменьшило ее желания завладеть сокровищем. Она не собиралась отступать, и любые препятствия на пути к достижению цели лишь разжигали ее азарт.

«Это на другом конце Земли! Жаль, нельзя взять Герцога. Без больших доз радиации он быстро окочурится», – подумала повелительница карликов.

Черный Герцог – огромная летучая мышь-мутант, служившая Карле для полетов, – боялся солнечного света и охотился по ночам. Днем он обычно висел на чердаке головой вниз, а в безлунные ночи бесшумно скользил над Мутатерриториями, выискивая добычу.

Решив, что главное – выступить в поход, а в дальнейшем обстоятельства подскажут, королева прилегла на медвежью шкуру и сразу уснула. Утро вечера мудренее – было ее принципом. Карла умела мгновенно засыпать и моментально просыпаться, быстро освобождаться от забот и стремительно в них погружаться – неоценимая способность, которой должны быть наделены все, кто хочет участвовать в длинном марафоне под названием «власть». Карле снился бронзовый Меч-кладенец и его ножны с магическими символами. Они шевелились, как змеи, и было в них что-то угрожающее.

Королева спала, а верная Нерпа, насторожив уши, охраняла ее сон. Изредка, когда со двора реактора доносилось разудалое пение Пупа и Требухи: «Жили у бабуси два трехногих гуся – ик! Один красный, другой синий – два трехногих гуся – ик!» – шерсть на загривке красноглазой собаки вставала дыбом и что-то внутри ее начинало клокотать. Фавориты не подозревали, что завтра им предстоит дальнее путешествие, иначе предпочли бы завалиться спать.

Рано утром задребезжала кастрюля, в которую с вечера для усиления звука был поставлен будильник. Бормоглотик открыл глаза и зевнул. Рядом на подушке сидела розовая жаба Биба и держала во рту упаковку с аспирином. Увидев, что хозяин проснулся, жаба быстро проглотила лакомство и насмешливо уставилась на Бормоглотика тремя глазами. «Что, получил?» – словно спрашивала она.

– Я и не собирался! – ответил на ее вопрошающий взгляд мутантик и, почесывая два пупка на розовом круглом животике, вышел из шалаша, расположенного на островке в центре болота.

– Эгей! Эгей! Бормогло-о-о!.. – вдруг услышал он.

На другом берегу стояла его невеста Трюша и махала ему рукой.

– Приве-е-ет! – закричал ей в ответ кошачий мутантик.

– …ди …ам …автрака-а! – донес ветер, и Бормоглотик догадался, что это приглашение: «Иди к нам завтракать!»

Позавтракать он был всегда не прочь, впрочем, как и пообедать и поужинать.

– Иду! – крикнул жених и стал пробираться по одному ему известным кочкам к невесте. Для остальных болото считалось непроходимым, но не для кошачьего мутантика, который два десятка лет прожил на островке. Многие в лесу называли это место Бормоглотиковой топью.

Оказавшись на берегу, он первым делом поцеловал Трюшу, большой мягкий нос которой стал пунцовым и загорелся, как лампочка.

– Ятл! – сказал жених.

– Ятл! – ответила ему невеста.

Это был их особый язык, язык влюбленных, на котором «ятл» означало: «я тебя люблю».

После того как Бормоглотик ее поцеловал, Трюша занялась своим любимым делом. Она стала бросать в болото мелкие камешки, наблюдая, как они булькают. Вначале камешек с всплеском уходил под воду, а через некоторое время на поверхности вспыхивало яркое пятно, поднявшееся из глубины. Шерстюше нравилось, что никто не мог заранее предугадать его цвет: иногда пятно было красным, порой зеленым или оранжевым, временами желтым или лазурно-синим.

Трюша даже придумала игру, увлеклась ею сама и заставляла играть жениха. Правила были простыми: мутантики загадывали цвет, например оранжевый, и бросали по очереди камешки в болото. Выигрывал тот, после броска которого всплывало оранжевое пятно. Призом, естественно, был поцелуй, хотя однажды, отступив от обычного правила, хитрая шерстюша потребовала целую упаковку вкусных лекарств.

Мутантики много раз пытались объяснить необычное явление, но так и не смогли найти ответ. Бормоглотик предполагал, что когда-то на месте его болотца стоял завод, но потом земля разверзлась и поглотила его. Эту версию подтверждали поваленные электрические столбы, натянутая проволока от которых пряталась на дне топи.

Ясным солнечным утром на болоте красиво светились облученные кувшинки. На их широких листьях, раздув шеи, сидели пучеглазые, неповоротливые лягушки самых разных цветов и оттенков. Они с опаской косились на красную цаплю, которая, поджав ногу, стояла на мелководье. Она делала вид, что дремлет, но лягушек нелегко было провести: они знали, что третий глаз, расположенный в густом оперении шеи, внимательно наблюдает за ними. Стоит зазеваться – немедленно щелкнет длинный острый клюв, и одной лягушкой станет меньше.