Диана Джонс - Воздушный замок

Абдулла понял, что настало время решительных формулировок.

– Берегись! – крикнул он всаднику. – Занзибские власти выслали меня из города в оковах, чтобы я не распространил ужасную заразу!

Однако заставить всадника поверить оказалось не так-то просто. Он осадил верблюда и последовал за ковром аллюром помедленнее, вытягивая из поклажи палаточный шест. Этим шестом всадник явно намеревался скинуть Абдуллу наземь. Абдулла поспешно переключился на ковер.

О превосходнейший из ковров, – зашептал он, – о многоцветнейший из паласов, о нежнейшее произведение ткаческого искусства, в прелестный ворс которого вплетены могущественные чары, боюсь, доселе я относился к тебе без должного почтения. Я отдавал тебе грубые приказы и даже кричал на тебя, а ведь теперь мне понятно, что твоя ранимая натура нуждается лишь в мягчайших из просьб. Прости меня, о, прости!

Ковру это понравилось. Он натянулся потуже и прибавил ходу.

– А я, я – презренный пес, – продолжал Абдулла, – я заставлял тебя, ужаснейшим образом обремененного моими оковами, трудиться в знойной пустыне! О славнейший и элегантнейший из ковров, теперь я думаю только о тебе – и о том, как бы побыстрее избавить тебя от этой чудовищной тяжести. Если бы ты только согласился не спеша – скажем, чуть быстрее верблюжьего галопа – полететь к ближайшему пустынному поселению на севере, где я бы нашел кого-нибудь, кто расклепал бы цепи, – так вот, не вступит ли это в противоречие с твоим кротким и утонченным нравом?

Судя по всему, тон был взят верный. Теперь ковер изобразил нечто вроде горделивой усмешки. Он поднялся примерно на фут, чуточку повернулся и понесся со скоростью миль этак семьдесят в час. Абдулла вцепился в край ковра и оглянулся на раздосадованного всадника, превратившегося вскоре в точку на фоне оставшейся позади пустыни.

– О благороднейший из артефактов, ты поистине султан среди ковров, а я – твой ничтожный раб! – бессовестно распинался Абдулла.

Ковру это так польстило, что он припустил еще быстрее.

Спустя десять минут он нырнул вниз, на песчаную дюну, и резко остановился у самого ее гребня на другой стороне. Наклонно. Абдулла в облаке пыли беспомощно съехал с него. И покатился, звеня, извиваясь, дергаясь, поднимая все новые тучи пыли, пока наконец отчаянным усилием ему не удалось развернуться пятками вперед и съехать по песчаному склону прямо на край озерца в оазисе. Оборванные нищие, сгрудившиеся вокруг чего-то на краю этого озерца, повскакали с мест и разбежались кто куда, когда Абдулла едва в них не врезался. Абдулла зацепил ногами то, вокруг чего они толпились, и столкнул это обратно в пруд. Один из оборванцев возмущенно завопил и с плеском потопал по воде, чтобы вытащить потерю. Остальные выхватили сабли и ножи, а в одном случае – даже длинный пистолет, и с грозным видом обступили Абдуллу.

– Глотку ему перережьте! – сказал кто-то.

Абдулла проморгался от песка и подумал, что настолько злодейские компании ему приходилось видеть редко. У всех были бегающие глазки, шрамы и неприятные выражения на лицах. Тот, у кого был пистолет, оказался самым неприятным. В большом крючковатом носу он носил что-то вроде серьги, а под носом имелись весьма кустистые усы. Головное покрывало с одной стороны было заколото ярким красным камнем в золотой оправе.

– Откуда это ты выпрыгнул? – спросил усатый. Он пнул Абдуллу. – А ну, говори.

Тут все они, в том числе и тот, кто выходил из озерца с бутылкой в руках, посмотрели на Абдуллу так, что ему сразу стало ясно – говорить придется очень убедительно.

А то как бы чего не вышло.

Абдулла поморгал еще, чтобы убрать из глаз остатки песка, и серьезно уставился на человека с пистолетом. Этот человек был точной копией злого разбойника из его мечтаний. Совпадение, наверное.

– Стократ прошу вашего прощения, о достойные властители пустыни, за то, что столь грубо нарушил ваше уединение, – сказал он весьма учтиво, – но не обращаюсь ли я случайно к благороднейшему и знаменитейшему в мире разбойнику по имени Кабул Акба?

Прочие разбойники, столпившиеся вокруг него, кажется, изумились. Абдулла ясно слышал, как один из них спросил: «А он-то откуда знает?» Однако усатый с пистолетом только усмехнулся. Его лицо было прекрасно приспособлено для такого рода действий.

– Это действительно я, – ответил он. – А что, я знаменитый?

Точно совпадение, подумал Абдулла. Что ж, по крайней мере, теперь он знал, где находится.

– Увы, о пилигримы пустошей, – начал он, – я, как и ваши благородные особы, угнетен и отвержен. Я поклялся отомстить всему Рашпухту. А прибыл я сюда с тем, чтобы объединиться с вами и служить вам силами моего разума и моих рук.

– Правда? – переспросил Кабул Акба. – А как ты сюда попал? С неба, что ли, свалился вместе с цепями?

– Посредством волшебства, – честно ответил Абдулла. Он решил, что так легче всего произвести впечатление на подобных людей. – Я и вправду упал с неба, о благороднейший из бродяг.

К несчастью, впечатления он, кажется, не произвел. Разбойники по большей части загоготали. Кабул Акба кивком отправил двоих людей на гребень дюны – изучить место прибытия Абдуллы.

– Так ты умеешь колдовать? – уточнил он, – А эти цепи тоже имеют какое-то отношение к волшебству?

– Конечно, – ответил Абдулла. – Я такой могучий волшебник, что Султан Занзибский собственноручно заковал меня в цепи, опасаясь того, что я могу наделать. Снимите с меня цепи и разомкните эти наручники – и вы увидите нечто невероятное. – Краем глаза Абдулла заметил, что те двое вернулись, неся ковер. Абдулла от всей души надеялся, что это скорее хорошо, чем плохо.

– Как вам известно, железо лишает волшебника его силы, – продолжал он серьезно. – Стоит только вам расковать меня – и перед вами откроется новая жизнь.

Остальные бандиты поглядели на него с сомнением.

– У нас нет золотого долота, – сказал кто-то. – И кувалды тоже.

Кабул Акба повернулся к двоим разбойникам с ковром.

– Только это, – доложили они, – Никаких следов копыт и колес. Ничего.

При этих словах главарь шайки пригладил усы. Абдулла невольно подумал, не цепляются ли они за кольцо в носу.

– Гм, – произнес главарь. – Тогда готов спорить, что ковер этот колдовской. Я его заберу, – Он с усмешкой повернулся к Абдулле, – Не хотелось бы расстраивать тебя, о Волшебник, но, поскольку ты был так любезен, что прибыл сюда прямо в оковах, я собираюсь оставить тебя как есть и взять на себя заботы о твоем ковре – просто во избежание несчастных случаев. Если ты и вправду намерен к нам присоединиться, сначала докажи, что от тебя будет прок.