Андрус Кивиряxк - Весна и какашка

— Поздравляю с днем рождения Эстонской Республики!

Волк выбрался из своего логова и зевнул во всю пасть. Потом облизался, протёр лапой глаза и почесался о засохшее дерево, чтобы пригладить шерсть. Зарядку он делать не стал, поленился.

Вместо этого пошёл Волк прогуляться. Вот идёт он по лесу и вдруг видит: какая-то старуха с корзиной собирает пролески.

— Ты что делаешь? — спрашивает Волк. Старуха перепугалась, бросила корзину и ну бежать.

Волк подошёл, понюхал пролески.

— Интересно, они что — съедобные? — подумал он вслух. — Неужели старухи питаются ими?

— Да нет! — раздалось откуда-то с дерева. Это каркнула Ворона. — Старухи собирают их на продажу. Они везут пролески в город и получают за это деньги.

Волк удивился.

— Не может быть! Неужели за эти жалкие синенькие цветочки платят деньги? Знаешь, я в жизни не видал денег. Интересно бы поглядеть, что это такое. Послушай, Ворона, как думаешь, если я отвезу эти цветочки в город, мне за них тоже денег дадут?

— Ясное дело, дадут, — подтвердила Ворона. — Горожане по пролескам прямо с ума сходят.

— Тогда я наберу цветов, — сообщил Волк и принялся собирать пролески. Собирал он их не как-нибудь, лапами, а так: схватит зубами пучок, мох выплюнет, вот букетик и готов.

Вырвав таким образом из земли все пролески, Волк сунул их в корзинку и помчался в город. Возле одной церкви стояли белые прилавки, за ними сидели цветочницы и предлагали свой товар. Волк подошёл и тоже уселся за прилавок. Продавцы с криками пустились наутёк.

Волк разложил свои цветы на прилавке и завыл:

— Покупайте пролески! Свежие пролески! Десять крон букет!

Поначалу люди боялись. Но поскольку все другие продавцы разбежались, то в конце концов стали покупать цветы у Волка.

Один старик так даже поинтересовался:

— А «барашков» у вас нет?

— Нет, барашками я, к сожалению, не торгую. Но если вы проголодались, советую пойти в лес и разыскать лису. Она вас проводит до какой-нибудь овчарни. Наедитесь там этих барашков до отвала.

От этих слов старик перепугался до смерти и постарался поскорее унести ноги.

Волк распродал пролески и, зажав зубами деньги, пустился обратно в лес. Там он разложил вырученные в городе десятикроновые купюры по мху и пригласил Ворону поглядеть на них:

— Красивые красные денежки, — нахваливал он. — Что твои кленовые листья осенью.

— И вправду красивые! — согласилась Ворона. — Прямо как расплющенные снегири.

— Что же нам с ними делать? — размышлял Волк. — Придумал! Давай развесим их на этом сохлом дереве!

Так они и поступили. Красные купюры развевались на ветру совсем как настоящие листья. Очень красиво получилось.

На другой день в лес за цветами опять пришла какая-то старуха. Увидела разукрашенное дерево, всплеснула руками:

— Ну и чудеса! — воскликнула она. — Денежное дерево!

Она сорвала с дерева несколько десятикроновых и купила себе на них в городе большущую булку.

В субботу мама стала мыть пол и обнаружила под кроватью папины носки.

— Послушай! — позвала она. — Что это твои носки здесь делают? Отнеси-ка их в стирку!

Папа пришёл из кухни, присел на корточки и попытался выудить носки из-под кровати. Но носки лежали так далеко, что их было не достать.

— Надо за шваброй сходить, — сказал папа, но тут как тут оказалась Пилле.

— Пап, давай я слажу за твоими носками!

Она вмиг опустилась на пол и залезла под кровать.

— Ну, достала? — спросил папа. — Смотри голову не ушиби.

— Вылезай! — потребовала мама. — Что ты там застряла?

— Папа, — донесся из-под кровати голос Пилле. — У них тут яичко.

— Что за яичко? — удивился папа. — Яйцо в носках?

— Да нет, они обнимают его! Малюсенькое такое яичко, рябенькое. Мне его никак не взять — носки сразу кусаются. Наверное, они снесли это яичко и теперь высиживают его.

— Что за чушь! — фыркнул папа и с большим трудом, но протиснулся под кровать. Два носка, плотно свернувшись, лежали возле самой стенки. И между ними папа увидел крохотное яичко в коричневую крапинку.

— И как это оно сюда попало, — пробормотал папа и попытался взять яичко. Но едва он протянул за ним руку, как один Носок цапнул его за большой палец.

— Оставь, пусть они его высидят! — стала уговаривать Пилле. — Такое славное яичко! Интересно, кто из него вылупится?

— Вот что получается, когда носки где попало бросают! — сказала мама, она тоже забралась под кровать. — Они начинают нести яйца! Ну что ж, не остается ничего другого, как ждать. Не разорять же их гнездо!

На том и порешили. Носки высиживали своё яичко и по ночам шуршали под кроватью. Пилле каждый день лазила поглядеть на них. Носки к ней привыкли и даже позволяли себя погладить. Папа тоже частенько заглядывал под кровать.

— Это всё-таки мои носки, — объяснял он и пытался угостить их печеньем. Но они обвивали яичко и угрожающе шипели. Наверное, боялись, что папа хочет надеть их.

Наконец как-то вечером — папа с мамой уже укладывались спать — под кроватью раздалось потрескивание.

— Пилле! — взволнованно позвал папа. — Давай быстро сюда, никак начинается!

Пилле примчалась, как была, в ночной рубашке. В два счёта все трое залезли под кровать.

Яичная скорлупка уже пошла большими трещинами, и из одной выглянул крохотный полосатый носочек.

— Какой хорошенький! — обрадовалась Пилле. — Жаль только, что у него братика нет, ведь носки по одному не носят.

Тут скорлупа треснула окончательно. Полосатый носочек стал выбираться наружу, и что же оказалось! Это был вовсе не носочек — из скорлупы появились колготочки!

— Как здорово! — воскликнула Пилле. — Мамуля, пусть это будут мои колготки, ладно?

— Но они же такие маленькие, — засомневалась мама.

— Ничего, подрастут! — сказал папа и погладил свои носки. Они опять стали совсем ручные и не пытались больше кусаться.

— Хорошие вы мои! — похвалил папа. — Замечательные! И деточка у вас красавица!

Собака проводила хозяев до ворот и лаяла до тех пор, пока машина не скрылась за поворотом. Тогда Собака побежала обратно в дом и поспешила на кухню.