Народные сказки - Афганские сказки

— Великий брат мой, веселая шутка — отдых сердца. Давай разобьем кувшины и посмотрим, как из них вода льется!

Засмеялся Фатех-хан и ответил Карам-хану!

— Будь по-твоему.

Набрали они камней и побили все кувшины. Женщины промокли до нитки, заплакали и пошли с жалобой к Аслам-хану.

— О великий Аслам-хан! Твои дети разбили наши кувшины, и мы промокли до нитки! Помоги нашему горю!

Нахмурился Аслам-хан и ответил женщинам:

— Я вам дам совет: сшейте-ка вы себе бурдюки из кожи, чтобы их нельзя было разбить.

Послушались женщины мудрого царя и сделали себе бурдюки из кожи. На следующий день пошли они к реке, наполнили бурдюки водой и пошли домой, радуясь, что все обошлось так хорошо.

Но не тут-то было! Увидел их Карам-хан и говорит:

— Фатех-хан, давай-ка продырявим бурдюки стрелами! Посмотрим, как из них вода льется!

Засмеялся Фатех-хан и согласился. Пробили шутники бурдюки стрелами, и снова вся вода вытекла. Женщины с плачем побежали к Аслам-хану:

— О великий Аслам-хан! Твои дети стрелами пробили наши бурдюки! Что ж нам делать? Помоги!

Снова задумался Аслам-хан. Долго он думал и, наконец, призвал к себе слуг и сказал им так:

— Когда вернется Фатех-хан с охоты, не оказывайте ему царских почестей! Пусть он почувствует, что я знаю о его делах и сержусь на него. А ты, няня, — обратился он к старой служанке Фатех-хана, — не мой ему сегодня первому руки.

Сказав так, Аслам-хан успокоился и решил, что любимый сын поймет это предупреждение.

Поздно вечером вернулся с охоты Фатех-хан. Пришел он радостный, горячий от быстрой езды на коне. А его няня опустила глаза, воды ему не подала, а вымыла руки Пурдиль-хану.

Загрустил Фатех-хан. А Карам-хан ему и говорит:

— Это отец на тебя разгневался, о возлюбленный брат мой.

Еще пуще опечалился Фатех-хан и спрашивает своего молочного брата:

— Что же мне теперь делать?

— Собери дружину, да поедем искать счастья в чужих землях! А то плохо будет: если сам не уедешь, так отец повелит уехать.

— Не верю я тебе! — гневно воскликнул Фатех-хан и пошел в покои отца. Вошел Фатех-хан в обширную залу, встал на одно колено и произнес:

— О тень над моей головой, возлюбленный мой отец! Как здоровье твое, не болит ли сердце твое?

Аслам-хан в душе обрадовался приходу сына, но вида не подал. Не ответил он на приветствие Фатех-хана и продолжал все так же задумчиво смотреть прямо перед собой.

Фатех-хан поднялся с колена и приблизился к трону. Он думал, что отец не слыхал его приветствия. Но когда Фатех-хан хотел сесть рядом с отцом, Аслам-хан даже не подвинулся, чтобы дать место сыну. В глубине души он был счастлив видеть Фатех-хана рядом с собой, но таил это про себя.

И тогда повернулся Фатех-хан и пошел прочь из покоев отца со слезами на глазах. Шел он и думал: «Видно, прав был Карам-хан!»

В тот же вечер приказал он самым искусным шорникам сделать шестьдесят седел. А своим слугам он повелел привести из конюшни шестьдесят самых лучших коней. Потом Фатех-хан призвал к себе гонца и тихо ему сказал:

— Отправляйся во дворец моей возлюбленной Биби Рабийи и скажи ей, что сегодня ночью я ухожу в поход. Спроси ее, хочет ли она ехать со мной, или нет?

— Слушаюсь и повинуюсь, — ответил гонец, вскочил на коня и тут же скрылся из глаз.

Быстро домчался он до дворца Биби Рабийи и увидел, что прекрасная девушка стоит на башне, любуясь заходом солнца.

Остановил гонец взмыленного коня и воскликнул:

— О прекрасная Биби Рабийя! Фатех-хан просил меня сказать, что сегодня ночью он уходит в поход. Пойдешь ты с ним или нет?

Сильно забилось сердце в груди прекрасной Биби Рабийи, но она ничего не сказала гонцу.

Не дождавшись ответа, гонец повернул коня и помчался обратно. Он прискакал во дворец Фатех-хана, упал перед ним на землю и проговорил:

— О повелитель! Биби Рабийя не ответила мне.

— Ладно, ступай… — задумчиво молвил Фатех-хан и тяжко вздохнул.

А в полночь громко ударили литавры. Проснулись испуганные люди, выбежали на улицу, спрашивая друг друга:

— Что случилось? Почему тревога?

— Фатех-хан с дружиной уходит в поход! — отвечали им те, кто знал. Целые толпы народа собирались вокруг дружинников, сидевших на оседланных конях.

Увидев дружину, готовую к походу, Аслам-хан тихо промолвил:

Вышел Аслам-хан к Фатех-хану и обратился к нему с ласковыми словами:

— Не оставляй старика отца, сынок! Когда я умру, кто здесь будет царем? Послушайся меня, возлюбленный сын мой!

Но Фатех-хан ответил:

Побледнел Аслам-хан, слезы блеснули в его старых глазах, и он тихо, но так, чтобы слышали воины, стоявшие рядом, ответил:

Дрогнуло сердце Фатех-хана при этих словах отца, но он пересилил себя: нельзя показывать свою слабость перед воинами! Вскочил на могучего коня, хлестнул его и рванулся с места. А за ним устремились дружинники.

Тем временем мать Фатех-хана, растрепанная, с непокрытой головой, побежала к воротам Калабиса. Встала она там и решила не пустить единственного сына. «Схвачу его, — думала, — за стремя! Ведь не проедет он мимо родной матери».

А Фатех-хан проехал не через большие ворота, а через малые. Долго ждала мать любимого сына, да так и не дождалась. Узнав о том, что Фатех-хан выехал через другие ворота дворца, горько заплакала женщина.

А дружинники тем временем расседлали коней и расположились за городскими воротами отдохнуть в высокой траве. Только Фатех-хан поздоровался с Пурдиль-ханом, как приехали старцы из замка Калабиса и начали снова просить Фатех-хана не оставлять родной дом.

Разгневался Фатех-хан и ответил им:

— Не говорите мне больше ничего! Как я решил, так и будет!

Тогда посоветовали ему старцы:

— Ну, уж если ты так хочешь уехать, поезжай в Мекку!

— Нет, — ответил им Фатех-хан — я поеду в Индию! А вы возвращайтесь в Калабис.

Вернулись старцы во дворец Калабис и рассказали обо всем Аслам-хану. Совсем опечалился старый царь, но делать нечего. Только мать Фатех-хана не успокоилась. Побежала она во дворец Биби Рабийи, куда должен был заехать Фатех-хан.