Анна Кравченко - Книга сказок

Вот стал мастер оконные наличники вырезать. Поёт свои песни и режет по дереву так красиво, тонко — словно кружево вяжет. Пришли соседи посмотреть на его работу, подивились умению, порадовались пению.

Ночь настала. Уснул мастер. Кошечка тихонечко из дому вышла и хромой лапкой оконные наличники потёрла, три раза вокруг себя обернулась и спать ушла.

Наутро проснулся мастер от шума — глянул в окно, а там народу видимо-невидимо, люди у забора столпились, в окна его дома смотрят. Вышел мастер во двор, глянул на свой дом — а новые наличники на окнах золотыми стали! Горят на солнце, даже смотреть больно!

Стал мастер работать дома, а люди к нему приходить с просьбами начали — кому наличники на окна сделать, кому ложки с тарелками вырезать. Мастер по дереву режет, песни поёт, а кошечка ночью лапкой потрёт и всё золотым выходит. Никому мастер не отказывал ни в совете, ни в деле, ни с кого денег не брал. Люди его полюбили, стали помогать по хозяйству, кормить вкусно. Скоро деревня разбогатела, а работа мастера известна стала.

Тут и до царя слух дошёл, что в деревнях люди стали золотыми ложками кашу есть. «Как так? — говорит он своим боярам. — Непорядок, никто богаче меня в этом государстве быть не должен, всё тут моё, всё мне!»

Собрались царь, бояре, слуги, стража и поехали в дальнюю деревню — золото у деревенских отнимать. Ехали они долго, вдруг смотрят — зарево над лесом, словно пожар. Догадался царь, что это так золото на солнце сияет. Нашли царь с боярами деревню, едут и удивляются — идут им навстречу люди красивые и нарядные, улыбаются. Рубашки у них золотом и красной нитью шитые, сапоги получше, чем у бояр царских, дома у них с золотыми наличниками, а в окнах — девушки красоты неописуемой за шитьём сидят и дивные песни поют. Что ни двор, то загляденье! Послал царь гонца разузнать, что да как, да почему вся страна от голода мучается, а тут простые крестьяне в золоте купаются. Стал гонец подслушивать да подглядывать, нашёл дом мастера и видит: сидят на резном крыльце вместе с мастером молодые подмастерья, ложки деревянные вырезают, на поднос золотой кладут. Ночь пришла, все спать разошлись, а гонец не уходит, подсматривает. Вышла на крылечко кошечка, лапкой ложки потёрла, три раза вокруг себя обернулась, и стали ложки золотыми.

Как ушла кошечка спать, схватил гонец поднос и бросился к царю. Только утром солнце встало, к дому мастера подъехала стража, схватила мастера и кошку и потащила их к царю-батюшке.

Шатры для царя в поле развернули шёлковые, ковры постелили персидские, сидит на мягких подушках царь в золотом халате и сладости ест заморские.

Бросили мастера перед царём, избитого. И стал его царь допрашивать, — как так случилось, что у нищего мастера вся деревня в золоте ходит и золотыми ложками кашу ест. «Как так? — кричит он мастеру. — Непорядок, никто богаче меня в этом государстве быть не должен, всё тут моё, всё мне, золото — к золоту!»

Передали царю кошечку, рассказал гонец, как она в золото всё обращает. Царь от жадности затрясся и приказал мастеру вырезать новый трон, да ещё приставил к нему злых стражников. Стал мастер трон вырезать. Режет он по дереву, а у самого слёзы капают, грустно мастеру от несправедливости, что нет народу свободы от жадного и глупого царя. Мастер вырезает, а кошечка всё вокруг да рядом кружит, на одну лапку хромает, хвостиком подметает. Красивый трон получился. А ночью как все уснули, кошечка потёрла трон лапкой и обернулась вокруг себя шесть раз.

Наутро собрались царь и бояре на новый резной трон посмотреть — красота, даже смотреть на золото больно. Обрадовался царь, уселся на трон, сидит и смотрит на всех свысока, думает, что бы ещё мастеру приказать. Только хотел поднять руку, а не может — рука тяжёлой стала, глянул царь — а руки его золотыми стали, к трону прилипли. Хотел царь вскочить, да не смог! Ноги позолотой покрылись. Кинулись к нему бояре, стража — помогать царю от трона оторваться, но не тут-то было! Обежала их кошечка три раза и лапкой коснулась. И увидел мастер диво-дивное: золотыми стали стража, слуги, бояре и сам царь-батюшка, и шатры его словно золотой горой обернулись.

Только мастер увидел это, за голову схватился! Не знает, радоваться ему или плакать, а кошечка подошла к нему и говорит голосом человеческим: «Не печалься, мастер, золото — к золоту». И пропала та кошечка, словно её никогда и не было.

Было дело в деревне далёкой, за лесом густым, и глухими были те места. Никому теперь не найти золотой горы. Занесло её песком и листьями, поросла она травой. Искать царя, конечно, искали, но не нашли. А потом забыли о нём в стране очень быстро.

Говорят, деревня та далёкая до сих пор чудесными мастерами славится. Может быть, и ты их встретишь, а узнаешь так: руки у них золотые, голова светлая, а душа чистая.

Так сложилось, что я с детства люблю читать и рисовать. Вокруг меня всегда много детей — им я тоже стараюсь привить свою любовь к чтению и изобразительному творчеству. В юности передо мной стоял выбор: как построить свою профессиональную жизнь? И я выбрала путь художника-преподавателя. И ни разу не пожалела об этом, ведь развиваться творчески можно так, как ты хочешь, — теперь я могу и писать, и рисовать. Особенно милы мне сказки, в них правда раскрывается без помех. Они приходят в осенних сумерках, когда зажигаются первые фонари, а под ногами — первые упавшие каштаны в мокрых листьях. Всему есть своё время и место, даже для сказки.

Поспорили как-то Ветер, Огонь и Вода: кто из них главнее, кто сильнее.

— Это, конечно, я, — сказал Ветер. — Нет ничего сильнее урагана!

— Нет, я главнее, — возразил Огонь. — Нет ничего страшнее пожара.

— Что вы спорите? Я главнее! — возмутилась Вода. — Нет ничего ужасней потопа.

Так уж они спорили, так разошлись, что накликали бурю. Огонь молниями сверкает, сушит Ветер, Воду в пар превращает. Ветер деревья с корнем выворачивает, задувает Огонь, расплёскивает Воду. Вода из туч ливень выжимает, тушит Огонь, гасит Ветер.

Побушевали Огонь, Вода и Ветер, а правды так и не нашли. Эх, думают, надо у кого-то другого спросить. Да только день был теплый, ясный, а превратился в ненастный и угрюмый. Птицы под кусты попрятались, звери по норам затаились. Страшно всем от грозы.

И вот заметили, что какой-то мужичок-мельник в избушке сидит, чаёк попивает, ненастье пережидает. Смолкли три стихии да пред окнами мельниковой избы предстали.

— Эй, мужичок, выйди к нам! — прошумел Ветер.