Ника Ракитина - По дороге сна [СИ]

Илька сидела на бортике песочницы и рыла тапком песок. Настроение у нее было отвратительное. «Нормальные люди» разъехались на каникулы, и во дворе остались только она, Лимон — пискля и маменькин сынок — и ровесник Ильки хулиган Сенич. Как раз сейчас Сенич возился поблизости с велосипедной динамкой и елочными гирляндами, накручивая провода на колеса. Зачем он решил превратить велосипед в новогоднюю елку, Илька понять не могла. Вдобавок, на нее спихнули двоюродного племянника Упса. Вообще-то у четырехлетнего бутуза имелось настоящее имя. Но поскольку никто никогда не знал, чего от ребенка ждать, «Упс» подходило больше. Еще почему-то взрослые решили, что раз Ильке одиннадцать лет и все равно каникулы, то ей можно доверить воспитание этого чудовища. И потому, запретив удочку и речку, заставили скучать во дворе. Илька гневно щурилась на блеклое от жары солнце. Упс гонял машинки среди песочного города. Город был огромный и замечательный: с высокими башнями и навесными мостами. Илька сама его утром построила. Город выглядел точь-в-точь как в ее сне, ну почти точь-в-точь. Девчонка засопела. Скучно. И Упс, изображая звук мотора, ревет, как газогенератор. Илька не знала, что это такое, но папа всегда, когда Упсу взбредало в голову поорать, поминал этот самый газогенератор. Папа был умный, Илька у него много чего нахваталась.

Подошел Лимон. Вообще-то его звали Дима, а Лимоном прозвали за трусость, писклявый голос, нытье и привычку ябедничать. И еще за то, что всегда всем портил настроение.

На Лимоне были белые кроссовки с лампочками и мобильник — кроме остальной одежды. Лимон плюхнулся рядом с Илькой и громко вздохнул. Девчонка отодвинулась.

— Скучно, — сказал Лимон. — Юль, про Город расскажи?

— А зачем? — буркнула она. — Вон у тебя мобила, небось, картинки и игрушки есть. И не смей меня «Юлькой» звать. А то стукну.

— Кого надо стукнуть? — Сенич подкатил поближе свой велосипед. Динамка жужжала, и лампочки на колесах вспыхивали.

— Его, — Илька королевским жестом указала на Лимона. — Он нас подслушал.

— Я случайно.

— Ха-ха-ха, — сказала Илька. Лимону она ни капельки не верила. Она прекрасно помнила, как год назад отлупила его за вранье, а он нажаловался бабушке. А бабушка пришла к ее маме... Короче, страшно вспоминать.

— Я тебе поиграть дам, — Лимон стал стягивать с шеи мобильник. Экран красиво светился темно-фиолетовым.

— Греби отсюда, — посоветовал Сеня.

Лимон отскочил. Даже удивительно, что при своей толщине он так ловко прыгал. Погрозил с безопасного расстояния кулаком:

— Я всем-всем расскажу!!

Илька с Сеней презрительно пожали плечами.

— Ты его крапивой побей, — посоветовал Упс из песочницы. Крапива была единственным, чего он сам боялся.

Илька потрепала племянника по макушке.

— А про какой город он говорил? — поинтересовался Сенич, и в его хулиганском голосе как будто прозвучали умоляющие нотки. Илька с удивлением посмотрела на пацана, но тот уже склонился над велосипедом. Озабоченно подвигал вдоль спиц проводки.

— Про вот этот, — Илька с отвращением посмотрела на песочницу.

— А давай мы на него гирлянды пристроим! — предложил Сенич неожиданно. — Я буду велик катать, а они светиться. Как светофор.

Девчонка пожала плечами. Сенька проворно размотал проводки и соединил ими верхушки башен. Осторожно провел велосипед вдоль края песочницы. Цветные лампочки вспыхивали и гасли. Упс стоял, приоткрыв рот. Ильке тоже понравилось. Вот только она никогда бы в этом не призналась. Ни за что.

— А дальше? — спросил двоюродный племянник капризным голосом.

— Будешь вредничать — дядя Сеня тебя заберет. В мешок, — пообещала Илька.

— У него нет мешка.

Сенич, внезапно возведенный в дяди, покраснел. И сказал неожиданным басом:

— А я у дворника возьму. У него есть.

— А что еще у него есть?

Сенька почесал ярко-желтую бейсболку у себя на голове:

— Ну, лопата есть, ведро, метелка…

Ильке почему-то стало холодно. Она очень остро вспомнила кусочек сна, который ей запоминать совсем не хотелось. Грозовую тучу над остроконечными крышами… Похожие на бородатых драконов водостоки. И мужчину, летящего на метле. Илька видела его всего секунду: когда сверкнула молния, — но успела разглядеть и темный плащ, и остроконечную шляпу, и даже цепочку, идущую к ручке метелки из-под рукава. Словно метла была цепным псом… Ох, как ей захотелось тогда проснуться. Илька и проснулась.

— А дальше? — Упс топнул ногой. Взлетел фонтанчик песка. Пришлось вести его к колонке и промывать глаза. Упс старательно ревел.

Когда они вернулись, Сенич сидел на краю песочницы. Рядом лежал велосипед. Возле велосипеда, прижимая уши и вертя хвостом, прохаживался Тимофей Отдай Весло. Почему Сенька дал коту такое имя, сейчас никто и не помнил, но тигровый котяра привык и на сокращенное уже не отзывался. Кроме длиннющего имени, у Тимофея имелись независимый характер, боевые шрамы на боках и спине и привычка лезть в драку по любому поводу. Кота уважали и побаивались даже наглые городские вороны.

— Вот, стерегу, — сообщил Сенька мрачно и, облизнув палец, потер царапины на голени.

— Киса! — оживился Упс.

Отдай Весло дернул хвостом. Ему хотелось в песочницу и не хотелось, чтобы его хватали и гладили.

— Нельзя.

Услыхав ненавистное слово, Упс приготовился реветь.

— Хочешь, на велике покатаю? — предложил Сенич великодушно.

— Или конфету?

Ребенок желал исключительно кота. Закончилось все тем, что Илька поволокла Упса обедать. Сквозь открытые окна подъезда еще долго доносился могучий рев.

Девчонка вернулась через десять минут с пакетом, в котором лежали бутерброды и большое зеленое яблоко.

— Хочешь? — спросила у Сенича.

Он хотел. Он так впился зубами в хлеб с сыром, точно не ел три дня. Сама Илька задумчиво жевала, подставляя под крошки ладонь. Тимофей Отдай Весло с независимым видом смотрел детям в рот.

— Детки!

Сенич подпрыгнул, подавился и закашлялся. Илька свалилась спиной в песочницу. А потом сжалась, стараясь сделаться как можно незаметнее. Панически зашептала в спину Сеньке:

— Это он!

— Детки… Это ваш велосипед?

Перед ними, опираясь на метлу на длинной ручке, стоял дядька неопределенных лет. На дядьке поверх серой куртки краснела жилетка, а широкие серые штаны утопали в резиновых сапогах. Из-под кепки с погнутым козырьком выглядывало щетинистое лицо.

— Его! — выскочил из-за дерева Лимон.

— Мой, — насупившись, буркнул Сенич и показал ябеде кулак.

— А это что? — дядька ткнул метелкой в тянущиеся от динамки проводки. — Детки, не надо мусорить, добро-о? Песочница для песка, добро?