Григорий Ягдфельд - День чудес [Смешные сказки]

7

Две снежные бабы издевались над третьей.

— Распишись! — передразнивали они. — Подействовала твоя волшебная бумага!.. Расписался!..

Бумажная душа оправдывалась:

— Просто он маленький. Был бы большой — бумага подействовала бы!

— Вот что, подружки, — сказала Черная душа. — Теперь мой черед. Я пойду за девчонкой.

И она пошла к школе, оставляя на снегу черные следы с подтеками.

Митя сидел на крыльце свесив голову. В школе звенели веселые голоса, смех. И чем веселее были голоса, тем печальнее делался мальчик.

— Митя, — совсем тихо позвал кто-то.

Мальчик поднял голову: перед ним опять стояла снежная баба.

— Чего вы хотите от меня? — угрюмо спросил мальчик.

— Не бойся меня, — сказала Черная душа. — Я тебе друг. Эти подлые души, — тут она показала на двух неподвижных баб, которые виднелись поодаль, — хотят утащить Лёлю и остановить ее сердце.

Митя смотрел на нее исподлобья.

— Можешь мне не верить, — баба вздохнула. — Но, если мы сейчас же не спрячем Лёлю, будет беда.

— Беда?!

— Я только что была в сельсовете… — Черная душа оглянулась и перешла на пронзительный шепот. — Этот мерзкий старикан Старый год уговорил председателя. Сейчас они придут за Лёлей с милицией!

— А ты не обманываешь? — спросил Митя.

— Погляди мне в глаза, — торжественно сказала баба. — Разве похоже, что я лгу?

Митя поглядел в картофельные глаза Черной души. Трудно было сказать, лгут они или нет, потому что в них не было никакого выражения.

— Что же делать? — доверчиво спросил Митя.

— Спрятать девочку.

— Где?

— Лучше всего у тебя.

— Хорошо, — сказал Митя. — Я спрячу ее на сеновале.

Черная душа захныкала.

— Что с тобой? — спросил Митя.

— Старый год убьет меня за то, что я тебе все рассказала.

— Как тебе помочь? — самоотверженно спросил мальчик.

— Спрячь и меня вместе с Лёлей.

— Ладно! Постой здесь, а я побегу за Лёлей.

Когда Митя вбежал в школьный зал, елка уже стояла украшенная, а дядя Вася слез со стремянки и вставил вилку в штепсель. Елка вспыхнула разноцветными огнями. Все игрушки засверкали, загорелся серебряный дождь, и от орехов начали бить маленькие золотые молнии.

Лёля зажмурилась, потом открыла глаза и сказала:

— Ах!

Вот почему она не заметила, что Митя дергал ее за рукав.

— Ну все, — сказал дядя Вася и выдернул вилку.

Елка погасла. Теперь она казалась совсем другой в неярком зимнем свете.

— Почему погасили? — разочарованно спросила Лёля.

— Мы зажжем ее на Новый год, — сказал дядя Вася.

— А когда это?

— Как когда? — мягко сказал дядя Вася. — Сегодня ночью. Когда пробьет двенадцать часов. Разве ты никогда не встречала Новый год?

— Нет, — грустно сказала Лёля.

— Ребята! — крикнул Сашка Тимошкин. — Кому сдавать БГТО — на каток!

— На каток! — закричали ребята, и сразу началась веселая сумятица. Все стали одеваться, толкаясь и хватая коньки.

— Э-эй! — крикнул дядя Вася. — А кто убирать будет?!

На столах, на полу валялись обрывки золотой и серебряной бумаги, ножницы, краски, кисточки.

Ребята неохотно стали стаскивать с себя шубы. Митя прошептал Лёле:

— Бежим… Надо спасаться… Старый год…

Посмотрев на него широко открытыми глазами, Лёля послушно накинула белую шубку.

— Лёля, ты куда? — крикнула Зоя, девочка с золотым носом.

— Мы сейчас! — и Митя вытащил Лёлю за руку из школы.

За углом, где снег был усеян следами вороньих лапок, их ждала Черная душа.

— Познакомься с этой тетей, — сказал Митя.

— Лёля, — вежливо сказала девочка.

— Варвара Петровна, — небрежно сказала баба и взяла Лёлю за руку. — Скорей!

Тут мы должны сказать, что Черную душу вовсе не звали Варварой Петровной. Это она соврала, сама не зная зачем… Просто привыкла врать.

Митя осторожно ввел Лёлю и Черную душу во двор; они прошли мимо дров, занесенных снегом, мимо теплого коровника, к лесенке, прислоненной к сеновалу.

— Осторожней, — сказал Митя. — Третья ступенька ломаная.

Держась за перекладины лестницы, снежная баба и Лёля поднялись и скрылись на сеновале.

Митя вытащил из-за шиворота соломинку, которая колола ему шею, крикнул наверх:

— Я посторожу! Я, как они пройдут, свистну! — И, выбежав на улицу, встал на углу, перескакивая с ноги на ногу и потирая уши. На его правой ноге замерз большой палец. Митя изо всех сил им шевелил.

Из школы высыпала ватага школьников. С шумом, со смехом, размахивая коньками, ребята побежали на каток. Сзади шагал дядя Вася.

— Ты что стоишь? Где Лёля? — крикнула Мите Зоя.

Нос ее уже не был золотым, остались только веснушки, будто нестертые кусочки золота.

— Сейчас мы придем! — крикнул Митя.

И ребята умчались.

Митя шагал вперед и назад и тер уши. Улица была пустынной, дым медленно поднимался из труб. Митя грел нос, оттопыривая нижнюю губу и дуя наверх. Теплый воздух замерзал на ресницах, делая их белыми, а нос красным. А когда и нос начал белеть, Митя пробормотал: «Побегу в сельсовет…» — и побежал.

В сельсовете печка смотрела сквозь чугунную дверцу четырьмя сверкающими глазами и гудела. Кончали годовой отчет.

— Одна тысяча триста два, — бубнил бухгалтер; он вел пальцем по приходо-расходной книге, — помножить на одну тысячу пять…

В комнате пахло пригоревшим железом. Девушка-счетовод трещала на арифмометре, как будто молола в кофейной мельнице серебряные монеты, и время от времени озабоченно поглядывала на свои ногти, покрытые к празднику малиновым лаком.

А председатель сельсовета дядя Андрей сидел в шапке и жалобно говорил:

— Каждый год берем обязательство кончить годовой отчет к двадцать пятому декабря и каждый год опаздываем на встречу…

На стульях висела авоська с бутылками и свертками; это еще больше бередило душу председателя.

Со скрипом отворилась дверь, раздался тоненький голос Мити:

— Дядя Андрей!

— Не мешай! — зашикали на него хором сотрудники.

Оглядев комнату, Митя в отчаянии закричал:

— Старый год уже ушел?!

Председатель поднял голову и тупо посмотрел на мальчика. Митя стал сбивчиво объяснять:

— Да старичок… который хотел забрать Лёлю… С милицией…

— Какую Лёлю? — спросила счетовод.

— Девочку… ну, которую я вылепил из снега…

Все оторвались от отчета и поглядели на Митю; даже печка с любопытством смотрела на него своими сверкающими глазами. Девушка-счетовод сокрушенно сказала:

— И чего матери смотрят… Я бы такого мальчишку…

Но Митя уже не слыхал. Он мчался по улице, не чуя под собой ног, и бормотал:

— Обманули…

Одним духом взобрался Митя по лестнице на сеновал.