Григорий Ягдфельд - День чудес [Смешные сказки]

К этому столбику прибегали собаки всего района. Обнюхав столбик снизу вверх, можно было узнать, что произошло в мире. Не появились ли на свалке новые кости? И кто кого укусил? И кто загнал кошку на дерево? И целую кучу других, не менее важных известий. Много раз уже собаки сообщали друг другу и о злом волшебнике Абракадабре, передавая его запах — отпечатывая его на столбике, чтобы все запомнили. И если бы люди догадались нагнуться к столбику, они давно поняли бы, что над их улицей нависла страшная угроза. Теперь вам ясно, почему Тузика нельзя было подкупить ни берцовой костью, ни ошейником из кошачьих зубов?

Волшебник стоял и размышлял, но, увидев в глубине двора мальчиков с кистью, решился. Осторожно, бочком Абракадабр начал проходить в ворота, умильно говоря рычавшему Тузику:

— Хороший песик… Умный песик…

Но Тузик сделал вид, что не понимает человеческого языка, бросился вперед и вцепился зубами в икру злого волшебника. Абракадабр швырнул костыли и без оглядки помчался, домой. И это еще счастье для него, что все на улице — и маляры, и монтеры, и стекольщики — были на обеденном перерыве. Вот почему никто не увидел, что инвалид на самом деле не инвалид, а кто-то другой.

Вбежав в мастерскую, Абракадабр открыл семь замков сундука при помощи семи ключей и семи заклинаний.

— Сейчас я сотру тебя, мерзкий пес! Сотру с хвостом и ушами! — шипел он, доставая из сундука волшебную резинку.

Дрожа от ярости, он сунул резинку в карман, снял с двери табличку «Закрыто на обед», повесил табличку, предназначенную для более долгих отлучек, — «Закрыто на переучет», сбежал по лестнице, сел в свою инвалидную механическую коляску и выехал.

Переезжая через улицу, волшебник мимоходом проверил резинку — мазнул по воздуху и стер муху, жужжавшую у носа. Резинка действовала! Тогда волшебник нацелился в голубя, гулявшего по мостовой. Птицы на этой улице не боялись людей. Абракадабр взмахнул резинкой, голубь взлетел, но кончик его крыла был стерт, и голубь с писком упал за соседний забор.

«Не забыть прежде всего стереть зубы этому псу…» — думал Абракадабр, подъезжая к воротам.

Тузик с рычанием встал. Бедный Тузик! Откуда могла знать простая дворовая собака, что от резинки, на которой нарисован заяц, надо бежать без оглядки! Волшебник поднял резинку, прицелился. Тузик прижал уши, собрался в комок, как пружина, готовясь к прыжку. Но тут раздался голос:

— Тузик!

И из дворницкой вышел Варфоломей.

Конечно, волшебнику ничего не стоило бы стереть и дворняжку и дворника. Но на груди Варфоломея сияла бляха. А Абракадабр знал, что это за бляха!

Знайте и вы: эта бляха вырезана из того же куска железа, что и бляхи всех других дворников Фединой улицы. А железо это волшебное. Его сделал на Урале сам добрый великан Блюминг. Стоило кому-нибудь чужому дотронуться до одной бляхи, как все остальные бляхи начинали дрожать и звенеть, и все дворники сбегались на помощь с метлами и брандспойтами. И это всегда кончалось плохо.

Поэтому Абракадабр, пока дворник его не заметил, попятился и скрылся за забором. Но времени терять было нельзя. Абракадабр издал священный писк рукокрылых. Сейчас же примчался черный кот и сел, ожидая повелений.

На этот раз хитрость злого волшебника удалась. Он шепнул что-то коту. И черный Вася, играя кончиком хвоста, пошел к воротам.

Некоторое время Тузик и кот смотрели друг на друга, и в их глазах разгорался священный огонь ненависти. Тузик стоял как изваяние. Тогда Вася (непонятно, — почему черного кота с таким темным прошлым и вдруг звали Васей? Ну, да ладно!)… тогда Вася подошел к самому носу собаки и легко перепрыгнул через нее. Тузик не пошевелился. Кот посмотрел на Тузика, постоял, потом сорвался с места, и его хвост исчез за углом. Этого Тузик вынести не мог. Он кинулся со всех ног за котом.

Если бы мы были не людьми, а молниями, и могли угнаться за Васей и Тузиком, мы увидели бы, как кот и пес, завернув за угол, пронеслись через двенадцать проходных дворов, ныряя в подворотни, пролетая сквозь дырявые ведра, как они пробежали через общежитие студентов консерватории, как пересекли Орликов переулок между мчащимися колесами грузовиков, как провалились один за другим в чан для варки асфальта и выскочили из него дымящиеся. В них летели камни и проклятия.

Но камни их не настигали. А проклятий они не слышали, потому что звук отставал от них, как от реактивных самолетов. И если бы вам довелось видеть, как они пронеслись по перрону Каланчевского вокзала, вы бы сказали: нет, это не кот и собака, это чума и холера, и неизвестно, кто из них холера и кто чума, и кто за кем гонится.

Едва Тузик и Василий скрылись за углом, Абракадабр смело въехал на своей коляске в ворота.

В глубине двора он опять увидел мальчиков и золотую кисть. На дворника волшебник не глядел. Но дворник, у которого на ладони лежал голубь со стертым крылом, сам преградил ему путь.

— Зачем вы здесь? — мрачно спросил он.

— Мне захотелось понюхать анютины глазки, — ответил, не задумываясь, Абракадабр.

— Вы плохой человек, — сказал дворник. — Зачем вы срезали крыло у птицы?

— Что?!

— Я все видел, — внушительно сказал Варфоломей. — Я давно вас заметил. Воробьи не слетаются к вашему окну. Ласточки не вьют гнезда за вывеской вашей мастерской. Даже журавли, когда летят из Африки, долетев до вашего дома, сворачивают в сторону.

— Какая-то чушь! — сказал волшебник, с отвращением косясь на бляху.

О, эта бляха! Если бы не она, этого дворника давно уже не было бы в живых!.. А время шло! И великий король ждал! А кисть была рядом!.. И главное — обеденный перерыв не мог тянуться вечно…

— Уходите! — сказал дворник и грозно поднял метлу.

Если бы Варфоломей приподнял темные очки Абракадабра, он увидел бы, что глаза старичка закрыты. Глаза были ему не нужны. Как известно, у рукокрылых радиолокация давно стала шестым чувством. Но дворник об этом даже не подозревал. Он поправил рукой на груди бляху.

И Абракадабр понял — сейчас сюда сбегутся дворники. И пока будут разбираться, в чем дело, обеденный перерыв кончится. Поэтому волшебник решил не спорить. Тем более, что у него был в запасе способ № 333 из «Серой книги» злых волшебников. Выехав на улицу, Абракадабр направил свою коляску вдоль забора, тщательно осматривая его. Но здесь надо сказать несколько слов о заборе.

В отличие от других, этот забор был покрашен не только снаружи — для прохожих, но и внутри — для жильцов. Волшебник видел утром, как этот забор снимал фотограф из «Вечерней Москвы», а перед забором стояли дворник и управдом товарищ Папава, тот самый, которого все на Фединой улице так и называли «товарищ Папава», и никто не мог понять, что это: имя, отчество или фамилия?