Оливия Шрейнер - Грезы и сновидения [Сказки. Совр. орф.]

И человек погрузился в созерцание. Но Ангел коснулся его своим крылом, и человек низко наклонил голову и прошептал с благоговейным трепетом: «Это Бог.»

И Ангел закрыл глаза человека. Когда же он снова открыл их, то человек увидел, что кто-то проходил мимо них. Это была душа, облеченная во внешнюю форму и принявшая образ человека, ибо Ангелу дана Богом власть облекать, как и разоблачать, души; и человек узнал проходившего.

И Ангел спросил его: «Знаешь ли ты, кто это?»

Человек ответил: «Я знаю его», и он смотрел ему во след.

Ангел спросил: «Простил ли ты его?»

Человек только сказал: «Как прекрасен брат мой».

И Ангел заглянул человеку в глаза и закрыл свой собственный лик — свет, исходивший из этих глаз, ослепил его. И он тихо засмеялся и вернулся к Богу.

А оба человека на земле стали братьями.

И я проснулась.

Надо мной синее, синее небо, а далеко внизу волны прибивают к берегу. Я прохожу в часовню, смотрю на Мадонну в синем и красном, на Христа, несущего крест, римских солдат и божественного Младенца с полустертыми чертами, и по крутой тропинке спускаюсь на большую мостовую. С обеих сторон стоят оливковые деревья с их темными плодами и светлыми листьями, а из щелей каменной стены выглядывают крошечные подснежники. Мне кажется, что пока я спала, дождь освежил всю природу. Мне чудится, что никогда еще я не видела небо и землю такими прекрасными.

Я спускаюсь по дороге, и прежнее чувство усталости и дряхлости совершенно покинуло меня.

Вот по тропинке сверху спускается крестьянский мальчик; он погоняет осла, к бокам которого привязаны две большие корзины; он выходит на дорогу и идет впереди меня. Я никогда не видела его прежде. Но мне хочется идти рядом с ним и взять его за руку — только он не понял бы, почему я это делаю.

Я видел спящую женщину. Ей снилось, что перед ней стоит Жизнь и в каждой руке держит по одному дару, в одной — любовь, в другой — свободу. И Жизнь сказала женщине: выбирай. Долго выбирала женщина, и наконец, сказала: свободу.

И Жизнь сказала ей: ты хорошо выбрала. Если б ты сказала Любовь, я дала бы тебе то, о чем ты просила и ушла б от тебя и больше никогда б не вернулась. Но теперь настанет день, когда я вернусь к тебе. В этот день ты найдешь оба дара вместе в одной руке.

Я слышал, как женщина радостно засмеялась во сне.

Однажды жил художник и он нарисовал картину. У других живописцев краски были богаче и изысканнее, картины их были искуснее. Он же писал все одной краской — это была необыкновенная, чудесная краска. И люди приходили к нему одни за другими и все восклицали в восторге: «Как хороша картина, как великолепна краска»!

Приходили к нему и художники и с изумлением спрашивали друг друга: «Откуда берет он свою краску»? Они спрашивали об этом и его, но он только улыбался и отвечал им: «Я не могу сказать вам этого», и продолжал свою работу, низко опустив голову.

И один из его товарищей поехал на дальний Восток, купил драгоценные красящие вещества и приготовил из них чрезвычайно редкую краску, но прошло немного времени, и картина его выцвела. Другой стал изучать древние книги и сделал еще более редкую и дорогую краску, но когда он употребил ее для своей картины, то она оказалась безжизненной.

А художник все рисовал и рисовал. Картина его становилась все ярче и ярче, а он делался все бледнее и бледнее. Наконец, его нашли мертвым перед его картиной, и его подняли, чтобы похоронить его останки. Товарищи его с любопытством стали заглядывать во все склянки и горшки с красками, но они не нашли в них ничего, такого чего бы не было и у них.

И, когда они раздели его, чтобы облечь его в погребальное платье, они нашли на груди его, прямо против сердца, след старой раны. Это верно была очень старая рана, не заживавшая у него во всю его жизнь, ибо края ее были толсты и тверды; но смерть, которая накладывает свою печать на все, к чему ни прикоснется, стянула края и закрыла рану.

И художника похоронили. Но люди все продолжали спрашивать себя: «откуда взял он эту дивную краску»?

И случилось так, что спустя некоторое время художника забыли; но произведение его живет и поныне.

Мне снилось, что я стояла перед престолом Всевышнего и Господь спросил меня, зачем я пришла? Я сказала, что пришла обвинить брата моего — мужчину.

И Господь спросил меня: «Что сделал он»?

Я ответила: «Он взял сестру мою, женщину, связал ее, нанес ей тяжкие раны и выбросил ее на улицу; там она и лежит распростертая. Я пришла обвинить его и просить Тебя, Господи, чтобы власть была отнята у него и передана мне, ибо руки его в крови и он не достоин власти. Мои же руки чисты».

И я показала свои руки.

Бог сказал: «Руки твои чисты. Приподыми свое платье».

И я приподняла платье, ноги мои были красны, так красны, как будто я ходила в крови.

Господь спросил меня: «Что это»?

Я сказала: «Господи, все улицы на земле полны грязи. Если бы я шла прямо по ним, я бы запачкала свое платье, а Ты видишь какое оно белое! И потому я осторожно ступаю по…».

«По чем ступаешь ты?» — спросил меня Господь.

И я замолчала и опустила свое платье. И, закутавшись с головой в плащ, я потихоньку вышла. Я боялась, чтобы меня не увидели Ангелы.

И вновь я стояла перед вратами Царства Небесного, и со мной была еще другая женщина. Мы крепко держались друг за друга, обе мы страшно устали.

Взоры наши были устремлены на врата, и Ангелы открыли их и впустили нас. Наши платья были забрызганы грязью. Мы пошли по мраморным плитам и приблизились к трону. Здесь Ангелы разлучили нас. Женщину, пришедшую со мной, они повели на верхнюю ступень, меня же оставили внизу, ибо они сказали: «Прошлый раз, когда приходила сюда эта женщина, она за собой оставила кровавые следы своих ног; мы должны были смывать эти следы нашими слезами. Пусть она останется внизу».

Тогда пришедшая со мной женщина оглянулась на меня и протянула ко мне руки и я подошла к ней и встала рядом с ней. И Ангелы, светлые Ангелы, никогда не грешившие и не страдавшие в жизни, то поднимались, то опускались подле нас, то удалялись, то приближались к нам; я думаю, что не будь мы здесь вместе обе женщины, мы почувствовали бы себя одинокими среди них, так светлы, так лучезарны были они!