Камилла Бенко - Холодное сердце 2. Магия грез

– Хорошо-хорошо! – улыбнулась она. – Но на случай, если ты решишь снова уснуть, у меня их нескончаемые запасы.

Но принцессе больше не хотелось спать. Она вспомнила, что не рассказала сестре кое-что очень важное и пугающее.

– Не стоит тебе пока использовать магию, – серьезно заявила она. – Я еще на вершине башни пыталась тебе сказать. От нее чудовище растет и становится сильнее.

Королева поджала губы и скрестила руки на груди.

– Ну прекрасно, – поморщилась она. – Как будто и без этого мало проблем.

Анна порылась в рюкзаке Кристофа и достала книгу Соренсона, надеясь найти в ней подтверждение своей теории. Но после того как их вагонетка спикировала в воду, страницы вымокли и слиплись, а чернила потекли.

Позади послышался храп. Юноша сидел, прислонившись к стене, его глаза были вновь закрыты, а изо рта вырывались громкие раскатистые звуки.

– Ну и что нам с ним делать? – спросила Эльза.

Принцесса огляделась по сторонам, надеясь, что хоть что-то в этом туннеле натолкнет ее на толковую идею. Обычно в такие моменты ее бурное воображение без труда приходило на подмогу, генерируя одну полезную мысль за другой. Но сейчас ей так сильно хотелось спать, что в голову совсем ничего не шло. Уставший взгляд девушки остановился на корявых тенях, которые сестры отбрасывали на каменные стены. Тени. Она как-то читала о пользующихся невероятной популярностью в Зарии театрах теней. Актеры прячутся там за белым занавесом и используют марионеток, чтобы создавать с помощью их силуэтов прекрасные иллюзии. Анна предалась мечтам, представляя, как, если им удастся победить наттмара, она пригласит этих умельцев с гастролями в Эренделл. Народ королевства так любил всяческие представления, что им даже понравилась опера, которую Кристоф ставил в прошлом году.

– Есть! – радостно закричала принцесса, и ее голос эхом разнесся по шахтам.

Присев на корточки поближе к спящему юноше и наблюдая за тем, как трепещут его пушистые ресницы, она собралась с мыслями и запела:

Это была одна из тех шуточных песенок, что Кристоф сочинил для своей постановки. Сам поэт остался за кулисами, но с гордостью наблюдал, как деревенские ребятишки воплощали на сцене его куплеты в жизнь. Впервые повстречав его в горах, девушка и подумать не могла, что этот огромный, лохматый парень, пробормотавший ей в приветствие лишь пару коротких слов, способен сочинять песни. Его лицо тогда казалось таким серьезным, рубашка была заляпана пятнами, но его сердцем и его душой, как оказалось, владела музыка. И пусть Кристоф никак не мог запомнить разницу между вилками для салата и для десерта, не говоря уже о других тонкостях этикета, он писал прекрасные сонеты. А кроме того, хоть это и получалось у него значительно хуже, он очень любил их петь.

– Что? – Глаза юноши распахнулись. – С пути! Там поется «вас собьют с пути».

Поняв задумку сестры, Эльза тут же затянула следующий куплет:

– Нет! Не так! – Кристоф вскочил на ноги. – Мало того, что это совершенно не рифмуется, так еще и смысла никакого не несет! У кого вообще бывают крылья на носу?

– Смотри-ка, работает, – довольно прошептала Анна королеве, а потом подбежала к юноше и схватила его за руку. – Так почему бы тебе не показать нам, как надо? Ну давай, спой!

И Кристоф, несчастный, сонный, измученный Кристоф запел.

Они двинулись дальше по темным закоулкам заброшенных шахт, распевая на ходу эту милую глупенькую песню. Их голоса эхом разносились по туннелю, превращая в целый хор этих трех усталых путников, которые просто надеялись выбраться отсюда живыми, чтобы спасти королевство от страшного проклятия. И только песни помогали теперь им держаться на ногах, продолжая свой сложный путь.

Они пели о хульдрах. Они пели об Эрене и его волшебном мече. Они пели все, что приходило им в голову, даже дурацкую балладу о влюбленной в селезня гусыне.

Когда же они перешли к одной старинной серенаде, принцесса от всего сердца поразилась тому, какие высокие ноты может брать ее сестра и как чисто она поет. Едва ли хоть кто-то в королевстве мог предположить, что у Эльзы имеется такой талант. Желая расслышать ее пение получше, Анна замолчала. Она наслаждалась прекрасными звуками и, с улыбкой взглянув на своих спутников, вдруг поняла, что Кристоф молчит, как, собственно, и сама королева...

Никто из них не пел, а песня тем временем продолжалась. Она доносилась откуда-то сверху, отражаясь от стен, и казалось, будто это звучит голос самой горы.

Эльза кивнула в сторону уходящего влево ответвления:

– Звук идет оттуда.

Не раздумывая ни секунды, принцесса свернула туда.

– Стой! – Сестра схватила ее за руку. – Мы туда не пойдем.

– Почему? – удивилась девушка. – Мы заблудились, и нам нужна помощь. К тому же разве такая красота может представлять опасность?

Эльза скептически приподняла бровь:

– Видимо, помолвка с принцем Хансом ничему тебя не научи...

– Тс-с, – перебил ее Кристоф. – Голоса смолкли...

Так оно и было. Анна резко одернула руку сестры:

– Кто бы это ни пел, он мог нам помочь!

– Кто бы это ни пел, он мог нас съесть, – возразила королева.

Кристоф громко сглотнул:

– Кто бы это ни пел, он у вас за спиной.

– Очень смешно. – Принцесса нахмурилась.

– Да нет же, – запротестовал юноша, – я серьезно!

Он указывал куда-то вперед, и, присмотревшись, девушки ахнули.

Туннель, по которому они шли, заканчивался небольшим подземным залом, который явно не был вырезан киркой в умелых руках шахтера. Все в нем, потолки, пол, стены, было усыпано кристаллами, причем некоторые из них были выше Кристофа, а по толщине могли составить конкуренцию стволу векового дерева. Они росли во все стороны, превращая пещеру в подобие волшебного леса, такие сверкающие, загадочные и мутно-белые, словно внутри них застыли когда-то клубы дыма. Но сестер поразили совсем не кристаллы. Эльза молча взяла руку Анны и так крепко сжала ее, что впилась в ладонь ногтями. На мерцающей друзе размером с пони сидел, покачивая ножками, маленький ребенок. Его лицо невозможно было разглядеть в окружающем полумраке, виднелись лишь блестящие искорки глаз. Судя по росту, ему было не больше четырех.

Малыш снова запел. Их окутали изумительные нежные звуки, и, хоть в песне нельзя было разобрать ни одного слова, та тронула принцессу до глубины души.