Дженнифер Доннелли - Красавица и Чудовище. Заколдованная книга

В дверь постучали. Это был Люмьер.

— Что — нибудь еще, мессир, прежде чем вы отойдете ко сну? — спросил он.

— Я хотел… мы хотели завтра покататься на коньках.

Люмьер вскинул бровь.

— На коньках? Вы? Мессир, вы же ни разу в жизни на них даже не стояли!

— Белль как — то упоминала, что раньше каталась. В своей деревне. Я подумал, может, она захочет попробовать здесь. Это, вообще, как? Трудно?

— Нелегко, учитывая, что вы будете кататься на пятой точке… — усмехнулся Люмьер. — Как бы то ни было, я все устрою. Что — нибудь еще?

— Нет, — ответил Чудовище и сбивчиво добавил: — Спасибо, что спросил.

— Рад служить, мессир, — с поклоном произнес Люмьер. — Спокойной ночи.

Он вышел, тихонько прикрыв за собой дверь. Не успела она захлопнуться, Чудовище окликнул его:

— Люмьер… постой!

— Мессир? — слуга вернулся.

— Вообще — то, я хотел спросить кое — что еще… — смущенно начал Чудовище.

— Чашку теплого молока на ночь, вероятно?

— Как Белль, счастлива? Она удобно устроилась? Библиотека… ей нравится библиотека?

— Не просто нравится! — засмеялся Люмьер.

— Если бы она могла, она бы перетащила туда свою кровать!

— Ты видел, как она улыбалась сегодня, когда я пытался отмыть окно? А как смеялась над ведром у меня на голове? — Он тряхнул головой, все еще конфузясь, но потом все — таки улыбнулся. — Я смотрю, вы с ней подружились. Ей нравится твоя компания.

— Но сегодня именно вы развеселили ее. Чудовище отвел взгляд.

— Я ждал, когда ты скажешь что — нибудь подобное, — пробормотал он. — Уж и не надеялся услышать…

Он посмотрел на Люмьера:

— Думаешь, когда — нибудь мы с ней станем друзьями? Смягчится ли она ко мне?

Люмьер потупился.

— Что ж, сегодня вы являли собой презабавное зрелище, — наконец выдавил он, имея в виду, что любой — нравится ему Чудовище или нет — посмеялся бы над представлением в библиотеке.

— Весьма тактичный способ сказать, что не станем, — с упавшим сердцем произнес Чудовище.

— Мессир, такие вещи не случаются по мановению пальца. Должно пройти время…

— А его — то у нас не так много, — вздохнул Чудовище, глядя на розу.

Несколько свечей не могли разогнать темноту в кабинете, и в их дрожащем свете цветок выглядел еще более хрупким, чем обычно.

— Очень мало, — согласился Люмьер.

Он изо всех сил пытался выдавить улыбку, и Чудовище вдруг понял, что заклятие все больше отдаляет Люмьера от человеческого образа. Раньше в позолоченном канделябре гораздо отчетливее просвечивали черты прежнего Люмьера, особенно когда он улыбался. Но постепенно его движения стали неловкими, механическими, и огоньки свечей уже еле теплились. Чудовище редко признавался в том, что очень беспокоился за Люмьера и остальных слуг. Он видел, как они превращаются в неподвижные предметы, становясь по — своему пленниками, как и Белль. И в этом тоже была его вина. Он, и никто иной, навлек проклятие на свою голову, на своих слуг, на свой замок. И только он должен все исправить — если сможет. Как же глубоко он раскаивался в том, что сделал! Он вспоминал нищенку, что постучалась в ворота замка во время веселого бала, вспоминал, как посмеялся над ней, когда она предложила ему розу в обмен на ночлег.

Чудовище смотрел сейчас на ту самую розу, ронявшую лепестки под стеклянным колпаком. Волшебница оставила ее, заявив, что заклятие будет снято, когда Чудовище встретит настоящую любовь и она будет взаимной, но только до того, как упадет последний лепесток. Если же этого не произойдет, он навсегда останется заколдованным, а те, кто волею судьбы обречены страдать вместе с ним, умрут. Уже много лепестков лежало на столе, но несколько еще держалось.

— Вы думаете, Белль узнает, как можно снять заклятие? — спросил Люмьер, следя за взглядом Чудовища. — Пока она не догадывается, а мы не можем ей рассказать. Волшебница наложила на нас запрет. — Люмьер вздохнул. — Мы бы и рады открыться ей. Так было бы намного легче.

Чудовище осторожно прикоснулся к стеклянному колпаку.

— Но что бы тогда поменялось? — глухим голосом спросил он. — Взгляни на меня. Белль такого никогда не полюбит. Она лишь испытывает ко мне жалость.

— Позвольте не согласиться, мессир. Любовь… — вздохнул он. — Настоящая любовь видит сердцем, а не глазами!

— Откуда ты это знаешь? — Чудовище скептически усмехнулся.

— Потому что я влюблен в женщину, а она выглядит как перьевая метелка для смахивания пыли! Вот откуда…

— Не понимаю.

— Да, не понимаете. Но надеюсь, однажды поймете. Вы заслуживаете этого. Каждый заслуживает.

— Ты считаешь, каждый заслуживает того, чтобы влюбиться в метелку?

Люмьер фыркнул от смеха.

— Покажите Белль, какой вы есть на самом деле, мессир, — сказал он. — Покажите ей свое сердце.

С этими словами он тихонько удалился. Оставшись один, Чудовище вернулся за стол. Разговор всколыхнул в нем целую бурю чувств. Он бы с радостью понес наказание один, если бы волшебница освободила обитателей замка от своих чар. А отпустить Белль значило бы разрушить все их надежды на возвращение к нормальной жизни. Когда-то давно, еще в самом начале своего звериного существования, Чудовище жалел себя и оплакивал то, что потерял. Сейчас он жалел других. Его слуги не были заносчивыми и жестокими, и все — таки они понесли незаслуженную кару. А Чип, крошка Чип? Он же еще ребенок! Неужели его жизнь оборвется, едва начавшись?

Чудовище застонал. Снова и снова его взгляд возвращался к розе. Ее призрачная красота сияла в темноте, и он приблизился к ней, пытаясь что — то найти в этом сиянии. Может быть, чуточку покоя. Прощения. Надежды.

Еще один лепесток слетел.

— Ой! — вскрикнула Белль, схватившись за лапу Чудовища.

Прямо перед ними из заснеженного куста, шумно захлопав крыльями, выпорхнула пестрая птица.

— Это всего лишь куропатка, — сказал Чудовище, улыбаясь.

Он сжал ее руку, и она быстро отняла ее, немного устыдившись своего испуга.

— На моих землях тебе нечего бояться. По крайней мере днем, когда волки не высовываются из леса.

Белль вспомнила, как Чудовище в одиночку расправился с целой стаей волков, и подумала, что с ним она будет в безопасности — всегда и везде. Зимнюю прогулку предложил Чудовище. После завтрака он зашел к Белль, заявил, что ему нужно немного размяться, и спросил ее, не желает ли она составить ему компанию и прогуляться до озера. Белль тут же согласилась.

— Нам необязательно уходить слишком далеко — сказал Чудовище, когда они взобрались на каменную ограду.

Белль огляделась вокруг. От вида захватило дух: суровый зимний пейзаж был ослепительно прекрасен. Казалось, поля, укрытые снегом, с разбросанными по ним одинокими дубами, безжизненны и пусты, но зоркий взгляд Белль уже заметил сокола и пару ястребов. Из-за пригорка выскочил заяц, за ним — ярко — рыжая лисица. Лоснящаяся норка шныряла вдоль замерзающего ручья.