Андрей Белянин - Два домовых дома [litres]

– А ты большая, значит?! Встала тут! Бросай рюкзак, бери полотенце и тарелки насухо вытирай! Стоит тут она, делать ей нечего…

Аксютка закатила глаза, раздражённо цокнула, но послушалась и засучила рукава.

– Я надеюсь, мы пол мыть не будем? – хихикнув, спросила она, когда суровый домовой закончил мыть посуду и спрыгнул с табуретки.

– Чего это не будем?! Будем! – Нахмурив брови, он задумался, а потом скороговоркой выпалил:

В ту же секунду в комнату вползла большущая половая тряпка, следом за ней, пристукивая, катилось пластиковое ведро и прыгала на одной ножке швабра. Изумлённый Егорка вытянул шею, на всякий случай с ногами залезая на табурет. А меж тем тряпка сама намоталась на швабру, ведро само запрыгнуло в кухонную раковину, набралось до половины и спрыгнуло вниз, расплёскивая воду, а рыжая домовая и пискнуть не успела, как швабра прыгнула к ней в руки.

– Эй, я не… ты чего? Отстань от меня, ненормальна-я!.. – завопила Аксютка, но неведомая сила уже гоняла её по всей кухне, как хоккеистку. Брызги летели во все стороны, ведро дважды наполняло себя чистой водой, тряпка визжала от упоения, и уже через пять минут пол сверкал!

– О-фи-геть… – ахнула маленькая домовая, падая на четвереньки. – Чистый, как зеркало, да в него ж смотреться можно! Ты как это делаешь, Гаврюшка?!

– А ты что, думала, домовым быть – энто только конфеты трескать да в ванне купаться? – злорадно усмехнулся он со своего табурета. – А вот и нет! Энто работа сложная и ответственная. Тряпку, ведро и швабру на место снеси!

– Слушаюсь, ваше благородие!

– То-то. – Бородатый домовой сам вытер оставшуюся посуду, вымыл руки и поправил ушанку. – Пошли, что ль?

Егор и Аксютка потянулись за ним.

– Энто нам ещё повезло, что мы в квартиру на работу поступили, в современный мегаполис, – на ходу говорил домовой. – Считай, в санатории живём!

Аксютка согласно кивала и поддакивала, а Егор, наоборот, только и мечтал попасть в деревню. В какое-нибудь мультяшное Простоквашино, о настоящей жизни он знал мало…

– А вот отправили бы нас с тобой в какое-нибудь село, под каким-нибудь Архангельском. Вот тогда бы и взвыли: и воды натаскать, и снег почистить, и дров наколоть, и печь истопить, и забор подправить, и крышу иногда подлатать – всё энто на нас, домовых, легло бы. И никакого тебе «Птичьего молока», никакого телевизора, никаких машин и метро! Только лес и волки…

Когда все вышли на площадку, Гаврюша аккуратно закрыл дверь. В подъезде было прохладно. Егорка успел слегка замёрзнуть в домашних тапочках и пижаме, пока они поднимались по лестнице. Но на чердаке их встретил настоящий мороз. На полу лежал толстый слой инея.

Он карабкался по стенам, и даже паутина в углу замерзла и покрылась белыми снежными иголочками, превратившись в большую снежинку. Егорка совсем забыл, что на улице зима. С постоянными походами в волшебный тёплый Китай он почти потерял естественный счёт времени. А ведь, наверное, ему скоро в школу…

– Ну чё, уменьшаемся, а?

С уменьшением проблем никогда не было, но вот дальнейшие действия забуксовали…

Гаврюша озадаченно кряхтел. Волшебная маленькая дверка замёрзла и никак не хотела открываться. Он дёргал её, стучал по ней и даже пытался поддеть какой-то железякой, валяющейся на чердаке. Но ничего не получалось…

– А почему ты заклинание придумать не хочешь, чтобы эту дверку открыть? – поинтересовалась дрожащая от холода Аксютка.

– Потому что! – после секундного молчания веско сказал домовой. – Вдохновения у меня нет! Творческий кризис, ясно? Думаешь, волшебные стихи так просто придумывать? Ничего энто не просто и без вдохновения нипочём невозможно!

– В смысле, чё, мы теперь в Китай не попадём, что ли? – не поняла девочка. – Ну пошлите тогда домой, чай пить да у батареи греться!

– Ага, как же, – проворчал Гаврюша. – Дверь-то я захлопнул. А дома нет никого. Теперь нам только ждать, когда кто-то из домашних вернётся. Хоть Глаша, хоть бабушка. Мама и папа Красивые ещё позже придут.

– Но ты же можешь сквозь двери ходить? – напомнил мальчик.

– Я-то могу, а вот вы с Аксюткой нет. И чё я в доме без ключей делать буду, как вас впустить?

– То есть это чё, нам тут сидеть и мёрзнуть? – заволновалась домовая. – У Егора вон уже нос посинел!

Она подышала на ладошки и потёрла ими свои щёки. Потом решительно шагнула к дверке и осторожно дёрнула за ручку. Сильнее, ещё сильнее…

– Не открывается, – оповестила она Гаврюшу и Егора.

– А то я не знаю?! – ехидно ответил домовой.

– Что же делать? – приплясывая, спросил мальчик.

– Думать. – И домовой одним щелчком решительно вернул себе и ребятам обычный рост. – Ну вот для начала. Большое тело медленнее охлаждается. Энто физика.

– Да? – обрадовался Егор Красивый. – Это значит, что мы не будем мёрзнуть?

– Нет, это значит, что мы не умрём от холода сразу, а сколько-то ещё протянем, – мрачно возразила домовая, с лязгом перевернув пустое ведро, стоявшее в углу, и усевшись сверху, как на тумбу в цирке. – Интересно, а голуби сюда вот через то маленькое окошко залетают?

– Вроде должны, а тебе-то что? – не понял Гаврюша.

– Ну как. Если есть, то можно дольше на холоде протянуть. Вон эскимосы всякие на Северном полюсе сырое мясо едят, и им норм. Оно ж тёплое, согревает. Так что если нам хотя бы по одному голубю на каждого изловить и съесть…

Егорка сделал испуганные глаза и даже прикрыл ладошкой рот.

– Да тьфу на тебя, провокаторша! – прикрикнул Гаврюша. – Не будем мы сырых голубей есть! И варёных не будем! Ты не знаешь, что ли, что голуби – энто и транспорт наш, домовской, и информаторы, и вообще всячески полезные пти…

Домовой недоговорил и ударил себя ладонью по лбу. Как это он сразу не догадался?!

– Тут меня ждите, я скоро, – сказал он и, поёжившись, спустился обратно в подъезд.

– Куда это он? – стуча зубами, спросил мальчик.

– Не знаю. Конфетку будешь?

– Давай!

Меж тем Гаврюша вышел из подъезда, поплотнее запахнул тулуп и с сомнением посмотрел на свой левый сапог. Кажись, каблук отваливается, надо бы прибить, но энто потом, сейчас дела поважнее. Он бросился во двор.

– Гули-гули… гули-гули… – то и дело повторял домовой.

Но голубей нигде не было. Он уже подумал подозвать их на хлебные крошки, вечно пылящиеся у него в кармане, но ведь налетит всякая мелочь типа воробьёв и синичек, они юркие и соображают быстрее. А ему непременно голубь нужен!