Народные сказки - Тысяча и одна ночь

«Подожди здесь, я запру жильё и принесу тебе чегонибудь с рынка», – сказал Али-Шар. И христианин молвил: «Слушаю и повинуюсь!»

И Али вышел, и запер комнаты, и повесил на дверь замок, и, взяв с собою ключ, пошёл на рынок. Он купил поджаренного сыру, белого мёда, бананов и хлеба и принёс это христианину, и когда христианин увидел это, он воскликнул: «О владыка, этого много и хватит на десять человек, а я один. Может быть, ты поешь со мной?» – «Ешь один, я сыт», – ответил Али-Шар. И христианин воскликнул: «О владыка, мудрые сказали: „Кто не ест со своим гостем, тот дитя прелюбодеяния“. И когда Али-Шар услышал от христианина эти слова, он сел и поел с ним немного. И он хотел принять руку…»

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Когда же настала триста четырнадцатая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что Али-Шар немного поел с христианином, и хотел принять руку, и тогда христианин взял банан и очистил его и разломил на две половинки, и в одну половинку он положил очищенного банджа, смешанного с опиумом, драхма которого свалит слона, а потом он обмакнул половину банана в мёд и сказал: „О владыка, заклинаю тебя твоей верой, возьми это“.

И Али-Шару было стыдно заставить его нарушить клятву, и он взял от него половинку банана и проглотил её, и едва она утвердилась у него в желудке, как его голова обогнала ноги, и он стал таким, как будто спит год. И, увидев это, христианин поднялся на ноги, точно плешивый волк или властвующая судьба, и, взяв у Али ключ от комнат, оставил его лежащим, а сам бегом побежал к своему брату и рассказал ему обо всем. А причиною этого было то, что брат христианина был тот дряхлый старик, который хотел купить Зумурруд за тысячу динаров, а она не согласилась и высмеяла его в стихах. А был он внутренне неверным и наружно мусульманином и назвал себя Рашид-ад-дином [352]. И когда девушка высмеяла его и не согласилась, он пожаловался своему брату христианину, который ухитрился похитить девушку у её господина АлиШара (а имя его было Барсум). И он сказал: «Не печалься, я ухитрюсь добыть её для тебя, не потратив ни единого дирхема и динара», ибо он был кудесник, коварный обманщик и распутник. И Барсум до тех пор строил козни и хитрил, пока не устроил хитрость, о которой мы упомянули, и взял ключи, и пошёл к своему брату, и рассказал ему о том, что произошло.

И Барсум сел на мула и, взяв с собою своих слуг, отправился со своим братом к дому Али-Шара и захватил мешок с тысячей динаров, чтобы, когда встретит его вали, подкупить его.

И он отпер комнаты, и люди, бывшие с ним, бросились на Зумурруд и насильно взяли её, пригрозив ей смертью, если она заговорит, и оставили дом, как он был, ничего не взяв. А Али-Шара оставили лежать в проходе, и закрыли дверь, и положили ключ от комнат с ним рядом. И старик христианин отправился с девушкой к себе во дворец и поместил её среди своих невольниц и наложниц, и сказал ей: «О развратница, я тот старик, которого ты не захотела и которого ты высмеяла, а теперь я взял тебя, не отдав ни дирхема, ни динара». И она отвечала ему (а глаза её наполнились слезами): «Довольно с тебя Аллаха, о злой старец, раз ты разлучил меня с моим господином!» – «О развратница, о любовница, ты увидишь, какие я причиню тебе мученья! – воскликнул старик. – Клянусь Мессией и девой, если ты меня не послушаешь и не вступишь в мою веру, я буду тебя пытать всякими пытками!» – «Клянусь Аллахом, если ты изрежешь моё тело на куски, я не расстанусь с верой ислама, и, может быть, Аллах великий пошлёт мне близкую помощь – он ведь властен в том, что захочет, – ответила девушка. – Сказали разумные: „Пусть будет беда для тела, но не беда для веры“.

И тогда старик кликнул слуг и невольниц и сказал им: «Повалите её!» И девушку повалили, и старик без отдыха бил её жестоким боем, а она звала на помощь, но не получала помощи. А потом она перестала звать и говорила: «Довольно с меня Аллаха и достаточно!», пока не прервалось у неё дыхание и стали не слышны её стоны. Когда же старик утолил гнев своего сердца, он сказал слугам: «Стащите её за ноги и бросьте её на кухне и не кормите ничем!»

И проклятый проспал эту ночь, а когда настало утро, он потребовал девушку и снова стал её бить, а потом велел слугам бросить её на прежнее место, и они это сделали. И когда остыли на ней побои, она воскликнула: «Нет бога, кроме Аллаха, Мухаммед – посол Аллаха! Аллах моя опора, и благой он промыслитель!» А потом она стала взывать о помощи к владыке нашему Мухаммеду, да благословит его Аллах и да приветствует…»

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Когда же настала триста пятнадцатая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что Зумурруд стала взывать о помощи к пророку, – да благословит его Аллах и да приветствует! – и вот то, что с ней было.

Что же касается Али-Шара, то он пролежал до следующего дня, а потом бандж улетел у него из головы, и он открыл глаза и крикнул: «Зумурруд!» Но никто ему не ответил. И он вошёл в комнату и увидел, что внутренность дома пуста и место посещения далеко [353], и понял он, что это дело случилось с ним не иначе как из-за христианина. И он стал стонать, и плакать, и охать, и сетовать, и пролил слезы, и произнёс такие стихи:

А окончив это стихотворение, он испустил вздох и произнёс ещё такие стихи:

И Аля-Шар начал раскаиваться, когда раскаянье было ему бесполезно, и заплакал и разорвал на себе одежду, и, взяв в руки два камня, стал обходить город кругом, ударяя себя камнями по груди и крича: «О Зумурруд!»

И малыши бегали вокруг него и кричали: «Одержимый! Одержимый!» И все, кто его знал, плакали о нем и говорили: «Это такой-то. Что это с ним случилось?» И АлиШар пробыл в таком состоянии до конца дня, а когда опустилась над ним ночь, он проспал до утра в каком-то переулке, а с утра стал ходить с камнями по городу до конца дня. И после этого он вернулся к себе домой, чтобы переночевать там, и его увидела его соседка (а это была старая женщина из добрых людей) и спросила его: «О дитя моё, спаси тебя Аллах, когда ты помешался?»