Народные сказки - Тысяча и одна ночь

И эта невольница прошла, как блуждающая газель, и искушала она богомольного. И она шла до тех пор, пока не села на скамеечку…»

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Когда же настала четыреста семнадцатая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что девушка прошла, как блуждающая газель, и искушала она богомольного. И она шла до тех пор, пока не села на скамеечку.

Когда аль-Мамун увидел её, он изумился её красоте и прелести, и Абу-Иса почувствовал боль в душе, и цвет его лица пожелгел и вид его изменился.

«О Абу-Иса, сказал ему аль-Мамун, – твой вид изменился». И Абу-Иса ответил: «О повелитель правоверных, это по причине болезни, которая иногда на меня нападает». – «Знал ли ты эту невольницу раньше?» – спросил это халиф. И Абу-Иса ответил: «Да, о повелитель правоверных, и разве бывает сокрыт месяц?» – «Как твоё имя, девушка?» – спросила аль-Мамун. И невольница ответила: «Моё имя Куррат-аль-Айя, о повелитель правоверных!»

«Спой нам, о Куррат-аль-Айн», – сказал халиф. И девушка пропела такие два стиха:

«Твой дар от Аллаха! – сказал ей халиф. – Чьи это стихи?» И девушка ответила: «Адбиля аль-Хузаи, а песня Зарзура-младшего».

И посмотрел на неё Абу-Иса, и слезы стали душить его, и удивились ему люди, бывшие в помещении, а девушка повернулась к аль-Мамуну и сказала: «О повелитель правоверных, позволишь мне переменить слова?» – «Пой что хочешь», – отвечал ей халиф. И она затянула напев и произнесла такие стихи:

А когда она окончила эти стихи, Абу-Иса сказал: «О повелитель правоверных…»

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Когда же настала четыреста восемнадцатая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что, (когда Куррат-аль-Айн окончила эти стихи, Абу-Иса сказал: „О повелитель правоверных, выдав себя, мы находим отдых! Позволишь ли ты мне ответить ей?“ – „Да, говори ей что хочешь“, – ответил халиф. И Абу-Иса удержал слезы глаз и произнёс такие два стиха:

И взяла лютню Куррат-аль-Айн и затянула напев и пропела такие стихи:

И когда Куррат-аль-Айн окончила эти стихи» Абу-Иса стал плакать, рыдать, жаловаться и дрожать, и затем он поднял к ней голову и, испуская вздохи, произнёс такие стихи:

Когда же Абу-Иса окончил эти стихи, Али ибн Хишам подскочил к его ноге и поцеловал её и сказал: «О господин, внял Аллах твоей молитве и услышал твои тайные речи, и согласен он на то, чтобы ты взял её со всем её достоянием, редкостями и подарками, если нет у повелителя правоверных до неё охоты. „Если бы у нас и была до неё охота, – сказал тогда аль-Мамун, мы бы, право, дали преимущество перед нами Абу-Исе и помогли бы ему в его стремлении“.

И потом аль-Мамун вышел и сел в Крылатую, а АбуИса остался сзади, чтобы взять Куррат-аль-Айн. И он взял её и уехал с нею в своё жилище, и грудь его расправилась.

Посмотри же, каково благородство Али ибн Хишама!

Рассказывают также, что аль-Амин, брат аль-Мамуна, пришёл в дом своего дяди Ибрахима ибн АльМахди и увидал там невольницу, игравшую на лютне, – а она была из прекраснейших женщин. И склонилось к ней сердце аль-Амина, и это стало ясно по его виду для дяди его Ибрахима. И когда это стало ему ясно до его состоянию, он послал к нему эту девушку с роскошными одеждами и дорогими камнями. И, увидев её, альАмин подумал, что его дядя Ибрахим познал её, и сделалось ему уединение с ней из-за этого ненавистно, и он принял то, что было с нею из подарков, и возвратил ему девушку.

И Ибрахим узнал об этом от кого-то из евнухов и взял рубашку из вышитой материи, написал на её подоле золотом такие два стиха:

А затем он надел эту рубашку на девушку и дал ей лютню и послал её к аль-Амину второй раз, и, войдя к нему, девушка облобызала землю меж рук халифа и настроила лютню и пропела под неё такие два стиха:

А когда она окончила свои стихи, аль-Амин посмотрел на неё и увидеть то, что было на подоле рубашки, и её мог он владеть своей душой…»

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Когда же настала четыреста девятнадцатая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что альАмин посмотрел на девушку и увидел то, что было на подоле рубашки. И он не мог владеть своей душой, и приблизил к себе девушку и поцеловал её, и отвёл ей комнату из числа комнат, и поблагодарил дядю своего Ибрахима, и пожаловал ему управление арРеем.