Шарль Перро - По дорогам сказки

— Да разве ты со мной заключил эту сделку! — сказал Стеклянный Человечек. — Разве я Михель-Голландец, который раздаёт золотые монеты и каменные сердца? Ступай к нему, проси у него своё сердце!

Петер грустно покачал головой:

— Ах, он ни за что не отдаст мне его.

Стеклянный Человечек помолчал с минуту, потом вынул из кармана свою стеклянную трубку и закурил.

— Да, — сказал он, пуская кольца дыма, — конечно, он не захочет отдать тебе твоё сердце… И хотя ты очень виноват перед людьми, передо мной и перед собой, но желание твоё не так уж глупо. Я помогу тебе. Слушай: силой ты от Михеля ничего не добьёшься. Но перехитрить его не так уж трудно, хоть он и считает себя умнее всех на свете. Нагнись ко мне, я скажу, как выманить у него твоё сердце.

И Стеклянный Человечек сказал Петеру на ухо всё, что надо делать.

— Запомни же, — добавил он на прощание, — если в груди у тебя будет опять живое, горячее сердце и если перед опасностью оно не дрогнет и будет твёрже каменного, никто не одолеет тебя, даже сам Михель-Великан. А теперь ступай и возвращайся ко мне с живым, бьющимся, как у всех людей, сердцем. Или совсем не возвращайся.

Так сказал Стеклянный Человечек и скрылся под корнями ели, а Петер быстрыми шагами направился к ущелью, где жил Михель-Великан.

Он трижды окликнул его по имени, и великан явился.

— Что, жену убил? — сказал он смеясь. — Ну и ладно, поделом ей! Зачем не берегла мужнино добро! Только, пожалуй, приятель, придётся тебе на время уехать из наших краёв, а то заметят добрые соседи, что она пропала, — поднимут шум, начнутся всякие разговоры… Не оберёшься хлопот. Тебе, верно, деньги нужны?

— Да, — сказал Петер, — и на этот раз побольше. Ведь до Америки далеко.

— Ну за деньгами дело не станет, — сказал Михель и повёл Петера к себе в дом.

Он открыл сундук, стоявший в углу, вытащил несколько больших свёртков золотых монет и, разложив их на столе, стал пересчитывать.

Петер стоял рядом и ссыпал в мешок сосчитанные монеты.

— А какой ты всё-таки ловкий обманщик, Михель! — сказал он, хитро поглядев на великана. — Ведь я было совсем поверил, что ты вынул моё сердце и положил вместо него камень.

— То есть как это так? — сказал Михель и даже раскрыл рот от удивления. — Ты сомневаешься в том, что у тебя каменное сердце? Что же, оно у тебя бьётся, замирает? Или, может быть, ты чувствуешь страх, горе, раскаяние?

— Да, немного, — сказал Петер. — Я прекрасно понимаю, приятель, что ты его попросту заморозил, и теперь оно понемногу оттаивает… Да и как ты мог, не причинив мне ни малейшего вреда, вынуть у меня сердце и заменить его каменным? Для этого надо быть настоящим волшебником!..

— Но уверяю тебя, — закричал Михель, — что я это сделал! Вместо сердца у тебя самый настоящий камень, а настоящее твоё сердце лежит в стеклянной банке, рядом с сердцем Иезекиила Толстого. Если хочешь, можешь посмотреть сам.

Петер засмеялся.

— Есть на что смотреть! — сказал он небрежно. — Когда я путешествовал по чужим странам, я видел много диковин и почище твоих. Сердца, которые лежат у тебя в стеклянных банках, сделаны из воска. Мне случалось видеть даже восковых людей, не то что сердца! Нет, что там ни говори, а колдовать ты не умеешь!..

Михель встал и с грохотом отбросил стул.

— Иди сюда! — крикнул он, распахивая дверь в соседнюю комнату. — Смотри, что тут написано! Вот здесь — на этой банке! «Сердце Петера Мунка»! Приложи ухо к стеклу — послушай, как оно бьётся. Разве восковое может так биться и трепетать?

— Конечно, может. Восковые люди на ярмарках ходят и говорят. У них внутри есть какая-то пружинка…

— Пружинка? А вот ты у меня сейчас узнаешь, что это за пружинка! Дурак! Не умеет отличить восковое сердце от своего собственного!..

Михель сорвал с Петера камзол, вытащил у него из груди камень и, не говоря ни слова, показал его Петеру. Потом он вытащил из банки сердце, подышал на него и осторожно положил туда, где ему и следовало быть.

В груди у Петера стало горячо, весело, и кровь быстрей побежала по жилам.

Он невольно приложил руку к сердцу, слушая его радостный стук.

Михель поглядел на него с торжеством.

— Ну кто был прав? — спросил он.

— Ты, — сказал Петер. — Вот уж не думал, признаться, что ты такой колдун.

— То-то же!.. — ответил Михель, самодовольно ухмыляясь. — Ну теперь давай — я положу его на место.

— Оно и так на месте! — сказал Петер спокойно. — На этот раз ты остался в дураках, господин Михель, хоть ты и великий колдун. Я больше не отдам тебе моего сердца.

— Оно уже не твоё! — закричал Михель. — Я купил его. Отдавай сейчас же моё сердце, жалкий воришка, а не то я раздавлю тебя на месте!

И, стиснув свой огромный кулак, он занёс его над Петером. Но Петер даже головы не нагнул. Он поглядел Михелю прямо в глаза и твёрдо сказал:

— Не отдам!

Должно быть, Михель не ожидал такого ответа. Он отшатнулся от Петера, словно споткнулся на бегу. А сердца в банках застучали так громко, как стучат в мастерской часы, вынутые из своих оправ и футляров.

Михель обвёл их своим холодным, мертвящим взглядом — и они сразу притихли.

Тогда он перевёл взгляд на Петера и сказал тихо:

— Вот ты какой! Ну полно, полно, нечего корчить из себя храбреца. Уж кто-кто, а я-то знаю твоё сердце, в руках держал… Жалкое сердечко — мягкое, слабенькое… Дрожит небось со страху… Давай-ка его сюда, в банке ему будет спокойнее.

— Не дам! — ещё громче сказал Петер.

— Посмотрим!

И вдруг на том месте, где только что стоял Михель, появилась огромная скользкая зеленовато-бурая змея. В одно мгновение она обвилась кольцами вокруг Петера и, сдавив его грудь, словно железным обручем, заглянула ему в глаза холодными глазами Михеля.

— Отдаш-ш-шь? — прошипела змея.

— Не отдам! — сказал Петер.

В ту же секунду кольца, сжимавшие его, распались, змея исчезла, а из-под змеи дымными языками вырвалось пламя и со всех сторон окружило Петера.

Огненные языки лизали его одежду, руки, лицо…

— Отдашь, отдашь?.. — шумело пламя.

— Нет! — сказал Петер.

Он почти задыхался от нестерпимого жара и серного дыма, но сердце его было твёрдо.

Пламя сникло, и потоки воды, бурля и бушуя, обрушились на Петера со всех сторон.

В шуме воды слышались те же слова, что и в шипенье змеи и в свисте пламени.

— Отдашь? Отдашь?

С каждой минутой вода подымалась всё выше и выше. Вот уж она подступила к самому горлу Петера…

— Отдашь?

— Не отдам! — сказал Петер.

Сердце его было твёрже каменного.

Вода пенистым гребнем встала перед его глазами, и он чуть было не захлебнулся.

Но тут какая-то невидимая сила подхватила Петера, подняла над водой и вынесла из ущелья.

Он и очнуться не успел, как уже стоял по ту сторону канавы, которая разделяла владенья Михеля-Великана и Стеклянного Человечка.