Лиана Даскалова - Дивные времена [Сказки]

А как же груша?

Её ветки поникли от дождя, цветы закрылись, съёжились. Испугалась груша, заплакала.

С цветов, с листьев, с веток потекли крупные слёзы: одна… две… тысяча…

— Что же теперь будет со мной! — плакала груша. — Где мой белый наряд? Я вся промокла!

А слёзы текли ручьями по блестящей коре, сбегали к корням, уходили в землю.

— Ох, я скоро захлебнусь! Пропала я, пропала моя красота! — горевала молодая груша.

На её ветке пряталась от дождя голубая синичка с жёлтой шейкой и чёрным хвостиком. Жалко стало синичке грушу.

— Тинь-тинь-тинь! Чего плачешь, чего плачешь?

— Погибаю, синичка! Как мне жить без наряда, без красоты! Лучше умереть, лучше покинуть жестокий мир…

Добрый старый ветер был поблизости, он гулял по роще, бродил по мокрым травам, по намокшим мхам. Ветер услышал жалобы груши. Улыбнулся и сказал самому себе:

— Молодо-зелено… всего боится, даже собственной тени!

Потянулся добрый старый ветер — от одного конца гор до другого, от Зелёных гор до Синих гор. Начал дуть во всю мочь, разогнал тучи. Убежали они за Зелёные горы, за Синие горы. Показалось чистое небо — высокое, голубое-голубое — голубее и глубже горного озера. Солнце согрело горы, рощицу, молодую грушу. Стало тепло. В лесу запели птицы.

Два белых голубя поднялись высоко в небо. Букашки и муравьишки снова выползли на белый свет.

— Как хорошо! — засмеялась сквозь слёзы молодая груша. — Как светло, как тепло!

Её бутоны раскрылись. Крупные белые цветы засверкали на солнце — они были светлее звёзд, крупнее звёзд, как и хотела груша. Её белая крона поднялась выше рощи. Посмотрела груша вверх, посмотрела вниз. Поглядела на солнце. Ах, как она выросла — на целую пядь, на целые две пяди!

— Что это? — воскликнула молодая груша.

— Я стала и выше, и красивее! От одного конца гор до другого, от Зеленых гор до Синих гор нет дерева краше меня! На всей земле нет меня краше!

А старый добрый ветер, довольный, что порадовал молодую грушу, снова зашептался с её белой кроной, а с гор спустились сто молодых ветров, зашептались с её цветами, заиграли во сто серебряных дудок с медовыми голосами…

Жили-были пятеро братьев. Четверо старших были рослые и статные, а пятый — невеличка, ростом с тыковку. Вот его и прозвали Тыковкой. И так ему это прозвище подошло, что никто и не помнил, какое у него имя.

Однажды старшие братья сказали:

— Нас ждёт долгий путь. В пути нам встретится много людей. Зачем нам Тыковка, из-за него нас все поднимут на смех. Оставим его дома и пойдём вчетвером — мы друг другу под стать.

И не взяли младшего брата.

Шли они, шли и подошли к глубокой реке. Старший брат усмехнулся и говорит:

— Вот видите, будь с нами Тыковка, пришлось бы переносить его на руках.

На следующий вечер вошли они в густой лес. Второй брат сказал:

— Будь с нами сейчас Тыковка, он бы заплутался в чаще. Долгая дорога — удел рослых да сильных.

Кончился лес, стали они взбираться в гору по большим валунам. Третий брат не выдержал и говорит:

— Хорошо, что Тыковка остался дома. Не то пришлось бы нам его на спине тащить через валуны.

Шли они дальше, шли и сбились с дороги. Вокруг — широкое поле. Всюду, докуда глаз хватает, только трава колышется да кусты шелестят. Ни холмика, ни высотки, с которой можно оглядеть окрестности. Стоит среди поля тонкое деревце, но ни один из братьев не смог залезть на него: взберётся до середины, деревце прогнётся, и он свалится. Тогда четвёртый брат сказал:

— Этому деревцу не выдержать рослого да сильного. Только Тыковка мог бы забраться на его вершину и отыскать дорогу. Надо было взять его с собой. Неправильно мы поступили!

— Неправильно мы поступили! — ответили остальные братья и виновато опустили головы.

Девочка Марийка заболела. Целыми днями лежала в кровати и даже в окно не смотрела. Долго болела Марийка. Соскучилась по деревьям по жёлтым тюльпанам и пёстрым бабочкам и заплакала. Увидело её слёзы солнце — солнце ведь с высоты всё видит. Спустилось к дому и постучало в окошко.

— Кто стучит?

— Это я, — ответило солнце.

— Что ты хочешь?

— Пусти меня к себе.

— Зачем?

— Станем с тобой разговаривать. Открой окно!

— Мама будет ругаться!

— Не будет, она мне разрешила.

Толкнуло солнце раму, вошло в комнату, заблестело, засияло. Село на подушку рядом с Марийкой и рассмеялось радостно.

— А как мы будем разговаривать? — спросила девочка.

— Дай я тебя поглажу по головке.

— Ты меня обожжёшь.

— Не обожгу, не бойся.

И солнце погладило её по головке.

— А теперь дай поглажу щёчки.

И погладило девочке щёчки. Тогда Марийка попросила его:

— Скажи мне что-нибудь!

Солнце стало серьёзным и сказало:

— Ты знаешь, цветы сердятся на меня.

— Правда?

— Да. И бабочки сердятся.

— За что?

— Они говорят, будто я не хочу тебя вылечить.

— А разве ты можешь?

— Конечно.

— А как?

— Очень просто. Пускай меня каждый день к себе в окошко. Я буду тебе рассказывать про то, что я видело в далёких путешествиях.

— А вдруг не вылечишь?

— Тогда я больше не взойду на небо.

И солнце принялось рассказывать чудесные истории. Марийка опустила длинные ресницы и слушала. Солнце говорило про синие горы, про бурные моря, про людей и животных, которых встречало в пути…

Марийка уснула.

Она спала долго. А когда проснулась, то была уже здорова.

За окном кивали головками цветы, порхали бабочки. Они говорили:

— Слава солнцу! Слава солнцу! Оно вылечило нашу Марийку! Слава!

Подул южный ветер.

Два цветочных семечка поняли, что весна близка — и пустили два тонких ростка.

Первый цветок увидел синего неба кусок, и цветочки его сразу синими стали.

Второй цветок с шейкою гибкой увидел солнышка золотую улыбку и надел золотую корону. И, умывшись туманом, он заявил, встав посредине поляны:

— Всё, что красиво — запомните это! — золотистого цвета! Пшеничное зёрнышко — золотое. Ясное солнышко — золотое. И хотя называюсь Одуванчиком я, золотом отливает корона моя. Я золотой — не то что этот синий цветок! А тебя как зовут, скажи нам, дружок?

— Не знаю… Мне никто не сказал…

Вечером к ним пришел Муравей:

— Ох, как я устал… Как мне ползти нелегко… А муравейник мой так далеко!

Ползти в темноте по корням не хочу я.

Можно я у вас заночую?

Золотой одуванчик сделал вид, что не слышит. А синий цветок прошептал:

— Ночь на небе уже зажигает огни…