Ренсом Риггз - Человек, который спрятал солнце

Город заметно изменился. Прежде не просто было сказать, у кого в Эйильсстадире есть деньги, а у кого нет. Скромные и удобные дома его жителей выглядели более или менее одинаково (за исключением дома Йона), и люди не наряжались в яркие броские одежды, даже если и имели такую возможность. Но теперь это разделение стало ясным как день, причем в буквальном смысле. Богатая часть города купалась в ярких солнечных лучах, в то время как бедная его часть была погружена в постоянную ночь. Погода на солнечной стороне была такой теплой, что казалось, зима и вовсе миновала Эйильсстадир, и фермеры с семьями большую часть дня веселились на улице, играя в разные летние игры, вроде метания черепов или кувырки через козла. А на темной стороне зимы же стало как будто вдвое больше, снег насыпал сугробы на крыши домов, и людям приходилось поддерживать огонь в очаге всю ночь напролет, иначе они могли насмерть замерзнуть во сне. Через несколько недель изголодавшиеся по солнцу бедняки начали страдать от обморожений и постоянной сонливости. Доведенных до отчаяния жителей темной части начали замечать возле дворов богачей, где они украдкой пытались понежиться в просочившихся на дорогу лучах солнца. Особо смелые шли дальше и прокрадывались на частные территории, чтобы потихоньку стянуть немного солнечного света. Старейшины объявили воровство солнца преступлением и назначили полицию расследовать все подобные дела. Из-за этого многие попали в тюрьму, их утаскивали кричащими, что солнце принадлежит всем. Бедняков с загаром забирали на допросы, и тех, кто не мог достаточно внятно объяснить свой оттенок кожи, постигала та же участь.

Бедняки не стали это молча терпеть. Они жаловались старейшинам. Они устраивали демонстрации перед зданием ратуши и перед тюрьмой. Но не в интересах фермеров было расставаться ни со своим комфортом, ни со своими беззимными зимами. Они были убеждены, что имеют полное право использовать столько солнечного света, сколько они могут себе позволить, и старейшины, которым свет продавался с огромной скидкой, встали на их сторону.

Сам Йон Йонссон испытывал смешанные чувства по этому поводу. Лично у него дела шли отлично, его богатство неуклонно росло, но не так давно и сам он был настолько беден, что тоже не смог бы позволить себе купить солнечный свет. Он не очень-то верил в то, что говорил насчет того, что бедные сами заслужили свою бедность, а богатые имеют право брать себе все, до чего могут дотянуться – такова была точка зрения Тюра, – но его поражало, как быстро Кровавый Топор и его товарищи приняли эту точку зрения, и как они смогли позволить какому-то одному принципу заменить собой всякий моральный порыв.

– Разве тебе хоть немного не жаль этих людей? – спросил Йон как-то Кровавого Топора.

– Нисколечко, – ответил тот. – Если тьмаживущим не нравится, как мы тут ведем дела, их никто здесь не держит.

Многие семьи, и правда, покинули город, но также было много тех, кто не мог этого сделать, и кто все больше и больше впадал в отчаяние по мере того, как мороз становился все сильнее и сильнее, а их просьбы все также продолжали игнорироваться. В конце концов отчаяние переросло в гнев. Тьмаживущие, как фермеры из солнечной половины города привыкли называть их, бросали на Йона недобрые взгляды, когда проходили мимо него по улице. Он не чувствовал себя в безопасности, гуляя по Эйильсстадиру в одиночку, так что в дополнение к охранникам, сторожащим его золото, он нанял еще несколько человек, чтобы те повсюду сопровождали его. Дополнительная охрана была дорогой, и чтобы компенсировать свои расходы он поднял цену на свет, и еще большая часть города погрузилась во мрак. Кровавый Топор купил свет, который жившие там люди не смогли себе позволить, и использовал его для освещения своих многочисленных конюшен и даже для подсветки дна своего колодца.

– За каким чертом тебе понадобился свет в колодце? – спросил его Йон.

– Чтобы я видел, сколько в нем осталось воды, не утруждая себя опускать туда ведро, – ответил Кровавый Топор.

В ту ночь на темной стороне города в своей постели насмерть замерзла пожилая женщина.

Протесты все усиливались. Толпа становилась все злее и злее. Про одного человека узнали, что он якобы планирует поджечь ратушу, и его повесили.

Союз фермеров, старейшины и Йон Йонссон созвали экстренное совещание.

– Так больше не может продолжаться, – сказал Бьярни Бьярнасон. – Нужно что-то делать.

– Йону Йонссону придется снизить цену на свет, вот так, – сказал Кровавый Топор. – Лишь это сможет успокоить тьмаживущих.

– Это не честно! – возмутился Йон. – Нет, это город должен субсидировать больше света для тех, кто не может себе его позволить. Тогда они прекратят устраивать демонстрации и угрожать мне, и мне не придется нанимать столько телохранителей, и я смогу скинуть цену.

– С чего это мы должны отдавать весь этот свет бесплатно? – сказал один из фермеров. – Что тьмаживущие сделали, чтобы заслужить нашу милость, кроме того, что угрожали сжечь ратушу?

– Я бы вышвырнул их всех из города, – предложил Кровавый Топор.

Бьярни покачал головой:

– Если мы выгоним людей из их домов, они могут вернуться и мстить.

– Тогда посадите их в тюрьму, – предложил торговец рыбой. – Всех их.

– Слишком дорого, – возразил старейшина.

– Тогда вышвырнем их и построим вокруг города стену, – сказал Кровавый Топор.

– Так мы словно сами себя в тюрьму посадим, – сказал рыботорговец. – Может, нам просто убить их всех вместо этого? Избавим себя от кучи расходов и проблем.

– Не пори чушь! – возразил Кровавый Топор. – Кому тогда мы будем продавать наши овощи?!

После долгих споров все-таки решили, что нравиться это Йону или нет, он должен снизить цену, пока в Эйильсстадире все не уляжется. Йон пришел в ярость.

– Чтоб вам всем селедкой подавиться! – проорал он и как ураган вылетел из здания.

Кровавый Топор выбежал за ним:

– Будь благоразумным! – крикнул он вслед Йону, но тот даже не оглянулся.

Шесть его телохранителей сопроводили его до дома. Он сказал им, что не желает видеть никаких посетителей, и заперся в доме, где расхаживал из комнаты в комнату задумчивый и злой. Он вспомнил, что он чувствовал, когда к нему, к мальчишке, заявился сборщик налогов, который отобрал его наследство и оставил его без гроша. Почему он должен расплачиваться за ошибки других? Ведь это фермеры были безрассудными и жадными, а не он! Мало того, что он должен был снизить свою прибыль, для него еще и небезопасно было заниматься этим – в конце концов, именно ему, Йону Йонссону, а не фермерам и не старейшинам приходилось раз в неделю отправляться в темную часть и собирать лучи уходящего солнца. Сколько времени осталось до того, как его захотят убить? Даже дюжина телохранителей не сможет гарантировать его безопасность.