Вероника Батхен - Неужели я умру?

— Это возможно, Шаду. Необходим ритуал очищения, который сделает твои помыслы чистыми и наполнит сердце любовью.

— Что это за ритуал?

— Тебе понадобится терпение. Для начала нужно немного подготовиться.

— Что я должен сделать, месье Деданж?

— А если же я не смогу простить в душе?

— Это в твоих силах, и я не вправе открыть тебе дорогу к осознанию. Ответ в тебе. Доверяй и действуй.

В этот момент я подумал о родителях. Не раз я хотел перебраться через высокую стену гордости и прогнать все обиды прочь, но затем пугался ее неприступности и отступал. Я пытался найти виновных в моем бездействии, безуспешности и серости. Причина таилась во мне. Это я впускал на порог неудачи и разочарования. Это я выбирал клан лицемеров и подлецов. Это я нажимал на кнопку повтора свое безжизненное существование. Я, только лишь я! Эстиго всегда желал мне только лучшего. Что он сделал мне? Ведь папа просто испытывал мою слабость, зная, что для достижения мечты в этой жизни нужны силы и упорство. И нет никакого рецепта. Удача, везение, счастье, успех — это лишь малая часть армии сильного духом человека. Сильный признает свою слабость. Сильный сделает первый шаг. Сильный посмотрит на мир глазами добродетели. Я — сильный.

— Шаду, все что нужно, — это повернуться к солнцу лицом, свернуть с пути, ведущего в пропасть. Время безвозвратно растворяется, не стоит тратить его на сомнения и обиды. Прощение дарит легкость душе и открывает новые горизонты к счастью.

— Вы правы, месье Деданж! Я сам в силах изменить мир вокруг себя.

— Хороших приключений, юноша!

Художник, со свойственной ему улыбкой, одобрительно кивнул и продолжил работу над портретом.

По пути к родительскому дому меня назойливо преследовало уже знакомое лицемерное чувство. Оно словно сидело на моем плече и настойчиво призывало остановиться. Но меня уже было трудно провести. Я не собирался надевать очередную повязку на глаза. Только намерение и действие. Я не подыскивал фраз для предстоящего разговора, не думал о последствиях. Среди шума ноющих чувств я доверял самому тихому и решительному, зная, что обо всем позаботится сердце.

И снова путь до двери. Каждый шаг становился тяжелее. Невидимая рука сомнения со всей силы пыталась развернуть меня назад. Бесполезно. Стук в дверь отразился эхом в сердце. В такие моменты время мучительно замедляется, заставляя сгорать от ожидания.

Меня встретили глаза. Строгие, но полные грусти. При виде нежданного гостя они растерянно забегали в стороны. Затем набрались мужества и удивленно вылупились, наполняясь решительностью. Общение без слов. Я просто смотрел в карие стекляшки, которые показывали мне прошлое и настоящее. В них было сожаление за непонимание и черствость. Они объясняли, что все это было рождено в пылу бессознательных эмоций. Они всегда желали мне только счастья и добра. Они любили меня.

Порой белая пелена закрывает наши глаза, а немного позднее мы пробуждаемся, с трудом веря, что именно мы совершили столь необдуманные поступки, произнесли вслух невообразимо разрушительные слова. Ценой этого становится потеря бесценного времени, которое разрезает стыд, а также и вина, и отчаяние. Человек обрастает сомнениями и гордостью, скрываясь за покровом самообмана. Отец и сын — одной крови и плоти. Близкие, но далекие, они когда-то потеряли нить понимания. В лабиринте жизни она единственная вела к выходу. Каждый начал кричать и указывать на свой поворот. Но компас был сломан, а карта размокла. Эгоизм победил, и каждый последовал своей дорогой, разрывая самые дорогие узы. К сожалению, лишь уткнувшись в тупик, мы осознаем свою глупость. Главное — найти силы вернуться назад. Как много могут сказать глаза людей, осознавших свои ошибки, в порожденной ими же самими бесконечной паузе. И вот наполняясь силами отпущения, через источник слез в устах одновременно раздались самые благородные слова в этом мире: «Прости меня!».

Лед трескался, выпуская на волю самые теплые чувства. Как тяжело произнести столь спасительные слова и как же легко становится, если сделать это. Это наш выбор: мыслить категориями или жить в едином порыве с душой. Я сделал свой выбор. Я осознал, что причиной сомнений были выдуманные мной сценарии, но ведь я и есть редактор. Последние дни своей жизни я отдал затворничеству, боясь признаться, что нуждаюсь в родительской любви.

Объятия, которые были забыты на долгие годы, возродились подобно пылающему фениксу. Когда мы покидаем мир детства, многие из нас стыдятся произносить слова любви родителям просто так, без повода. Второй шанс разбивал очередную маску моего скудного мировоззрения.

— Прости меня, сынок. Я был другом для чужих, когда ты нуждался в совете. Лицемерил ради блага, не сознавая, что приношу боль близким. Я порвал на клочки твое стремление к мечте, потеряв в очередной раз самообладание. Я раздирал раны прошлого, бессознательно демонстрируя тебе жестокую сторону жизни. Не раз я отталкивал тебя, когда ты приближался. А теперь понимаю: ты — самое дорогое, что у нас есть с мамой. Мы любим тебя больше всего на свете.

— Пап, прости и ты меня. Я знаю, что ты как любящий отец всегда оберегал меня и желал только лучшего. Зачем нам ворошить прошлое, если сейчас мы готовы вместе творить настоящее? Я нуждаюсь в твоих мудрых наставлениях, в твоем похлопывании по плечу с фразой: «Все получится!».

— Порой мне кажется, что это был не я… Ты прав, Шаду, пора начать жить заново.

Впервые за долгие годы папа сверкнул искренней улыбкой, переполненной счастьем и надеждой на лучшее.

— Я люблю тебя, пап!

Все это время со стороны, украдкой, наблюдала мама. Обнаружив ее присутствие, мы как настоящее мужчины собрали чувства в кулак и, вытянувшись стрункой, обратили наш взор в ее сторону. Опустошенность, обременявшая маму долгие годы, исчезла. Бледное лицо оживало румянцем, глаза сверкали, легкая улыбка трогала губы. Я чувствовал, как сердце мамы выпрыгивало нам навстречу, как она беспрепятственно впускала в себя энергию любви. Впервые за долгие годы она была по-настоящему счастлива. Я сделал шаг навстречу, и мама, ни секунды не колеблясь, впустила меня в свои мягкие, заботливые объятия. Исповедь и раскаяние без слов. Как же становилось легко… Вот он новый сюжет, когда день наполняется смыслом и не уходит бесполезно в бесконечность. Новые реплики, осознанные, осмысленные. Сюжет, которым управляет автор, где он и есть главный герой.

Я чувствовал присутствие Вестоса. Он был очарован происходящим и, отказавшись от нравоучений, наполнял стены родительского дома необычайным вселенским теплом, изгоняя обиды навсегда. Мой таинственный хранитель медленно приблизился ко мне и прошептал: