Лазарь Берман - Путешествие по стране Авто

Дальнейшее произошло очень быстро: течение подхватило Мэлли, свалило с ног и понесло. Струя масла прижала его к округлой и скользкой поверхности шара и протиснула сквозь щель. Внизу Мэлли увидел витую пружину, которая подпирала шар. Только при нажиме сверху, превышающем силу этой пружины, шар мог опуститься и пропустить масло. Так обычно действует предохранительный клапан. Мэлли просто посчастливилось оказаться поблизости от клапана как раз в тот момент, когда тот поддался и открыл лишнему маслу запасный выход.

Где же оказался теперь Мэлли? В том самом масляном озере, в которое он бросился, чтобы найти течь в корпусе лодки.

Мэлли отцепил от пояса конец бечевки. Теперь он был совершенно не нужен — он ведь тянулся именно туда, откуда Мэлли так счастливо удалось бежать. С лодки, около которой оказался Мэлли, свешивался другой конец бечевки, привязанный к сходням. Он быстро ухватился за него. Оставалось подняться на палубу. Однако это оказалось не так легко: Мэлли был в масле с ног до головы, борт лодки тоже был скользким. Теперь Мэлли смог хорошо оценить, до чего скользким становится все, смоченное этим маслом. Только наматывая бечевку на руку, ему удалось выбраться наверх. Здесь он был в безопасности, так как поплавок по-прежнему держался на поверхности озера и, очевидно, не собирался тонуть.

Между тем буря в пещере улеглась так же внезапно, как и поднялась. Опять стало тихо, все замерло на своих местах. Масляный туман стал рассеиваться; в пещере раздавался только плеск все более редкой масляной капели. Масло в озере постепенно остывало и теряло свою подвижность. Щуп, который служил Мэлли лифтом, обсох сверху до самой поверхности озера. Хорошо стала видна верхняя зарубка на щупе. Теперь она казалась выше, чем прежде. Видимо, уровень масла в озере чуть заметно понизился. Мэлли, как и раньше, прикрепился к щупу и несколько раз постучал по нему обушком своего топорика. Немного погодя щуп зашевелился и стал вместе с Мэлли медленно подниматься. Сверху блеснул дневной свет.

После всех этих событий Куинбус Флестрин долго занимался машиной и только потом поинтересовался, что вынес из своего путешествия Мэлли. К его удивлению, оказалось, что темнота не помешала Мэлли многое разглядеть в картере машины. Но одним Куинбус Флестрин был крайне недоволен.

— Никогда не угадаешь, что с тобой может случиться, — сказал он. — Я же тебе велел устроиться на плавающем маслоприемнике, который ты называешь лодкой, — и никуда больше! Кому из нас лучше знать, может маслоприемник утонуть или не может? А ты вздумал проверять это. И кто тебя просил устраивать себе там карусель?..

Оправдываться было нечем. Поэтому Мэлли предпочел заговорить о том, как он выбрался из насоса. По его словам, это произошло очень просто и спокойно. Почувствовав некоторые неудобства пребывания в насосе, Мэлли подумал о выходе, быстро разыскал шариковый клапан и преспокойно вынырнул оттуда.

— Так ли? — отозвался на это Куинбус Флестрин. — Я-то лучше тебя знаю, что произошло. Не думаешь ли ты, что этот клапан то и дело открывается, так что тебе непременно должна была представиться возможность выбраться из насоса? Ничего подобного! Открывается он только тогда, когда давление масла пересиливает пружину, которая подпирает шарик. А когда это случается? Только тогда, когда шестерни загребают в насос масла больше, чем его успевает уходить. Так получается либо в том случае, когда шестерни начинают вращаться особенно быстро, либо когда каналы, по которым уходит масло, засорят попавшие туда масляные сгустки, металлическая крошка. Скорее вращается коленчатый вал-скорее вращаются и шестерни насоса. Это зависит от того, как быстро пустят машину. Если бы такая скорость мне не понадобилась, тебе пришлось бы долго ждать… А второй случай вообще очень редок, тем более, что я держу свою машину в порядке.

Мэлли поспешил повиниться и дать слово, что в другой раз это не повторится.

— Как, — спросил Куинбус Флестрин, — разве у тебя не отбило охоты снова соваться в машину?

— Конечно, нет!-с жаром ответил Мэлли. — Я хочу осмотреть всё, всё! Такая машина! У нас дома нет таких.

— Да, — сказал Куинбус Флестрин, — это, конечно, не лодочка с яйцом. Так что же тебя теперь интересует?

— Пузыри, — сконфуженно признался Мэлли. — Те, что выбрасываются из трубки в смесительной камере. Я так любил выдувать мыльные пузыри, когда был маленький! И вдруг я встретился с ними в машине… Хотелось бы знать, откуда они там берутся.

Куинбус Флестрин смерил его взглядом.

— Пожалуй, — сказал он, — ты проберешься там почти всюду. Рост у тебя подходящий. Только сегодня мы уже ничего не успеем. Придется отложить до завтра. — И он вынул из кармана круглый и плоский предмет с кольцом. — Да, поздно, — продолжал он, взглянув на две стрелы под прозрачной крышкой предмета.

Появление этого предмета произвело на Мэлли неожиданно сильное впечатление.

— Машина со стрелами! — закричал он. — Та самая, щелкающая, с прозрачной крышкой!.. Но постой, Куинбус Флестрин, как же так? Ведь ту машину могли нести на шесте двое наших, а эту не поднимут и двадцать человек.

Она больше той, гораздо больше! Да что говорить! И ты сам, разве ты мог бы ходить по улицам Мильдендо? Там не поместилась бы даже одна твоя ступня! И руку ты не мог бы там просунуть в самое большое окно!

— Постой, Мэлли, в чем дело? — с удивлением спросил его Куинбус Флестрин. — О какой машине идет речь? Не о часах ли? И с чего это мне ходить по улицам в каком-то неведомом городе и просовывать руку в окно?

— Ах, Куинбус Флестрин! — заговорил опять Мэлли. — Я же тебе рассказывал о Человеке-Горе, который когда-то появился в нашей стране и прожил в ней около двух лет. В старой сказке говорится, что его рост был выше нашего в двенадцать раз. А потом я нашел старинный документ, в котором описан круглый щелкающий предмет, который он имел при себе. Такой предмет ты сейчас вытащил из своего кармана и называешь часами. Но его размеры совсем не те. А ты сам выше нашего роста уже не в двенадцать раз, а чуть ли не в полтораста. Меня все время это смутно удивляло с самого начала, но только когда ты вынул часы, до меня дошло, что ты вовсе не тот, за кого я тебя принимал.