Хатка Бобра - Как Веприк, сын Тетери, маманю спасал

— А соседские мужики ему все завидуют! — добавил Бобрец.

— А бабы наши, представляешь, вредные какие? — не дают нам юбок! Сами носят! — пожаловались хором бортники.

Грека заставили побрить бороду, которую он отрастил за время жизни в русской деревне, одели на него самую длинную, васильковую, юбку — прямо поверх меховой рубахи, повязали шелковый яркий платок, сверху надели блестящий обруч, а в него воткнули дунькино павье перо. Щеки и губы обвели малиновым свекольным соком, брови — черной сажей из печки.

— Ах ты, красавица моя ненаглядная! — умилился дед Любимыч, закончив малевать греку щеки и облизывая свекольный палец. — Ну где еще такую отыщешь?

Фукидид и правда преобразился — на глазах превратился в носатую, краснощекую, черноглазую молодую бабу, по виду — изрядную нахалку и щеголиху.

Из домов уже выбегали другие ряженые — бараны, коты, петухи, — кудахтали, мяукали, дразнили друг друга, а потом пошли всей толпой по деревне из конца в конец, вслед за малиновой облезлой козой и Чудей, тянувшим ее на веревочке.

Добрило мекал, брыкался и часто на потеху зрителям валил с ног щуплого Чудорода, а Чудя ловил непослушную «козу» и для виду кормил ее соломой. Участники колядок сыпали вокруг себя и друг другу на голову зерна и семечки.

Ряженых уже ждали во дворах хозяйки, приготовившие печенье и сладости, чтобы угощать гостей и выслушивать от них хорошие пожелания. Этим пожеланиям верили, считалось, что они будут в силе весь год, поэтому каждая старалась угостить получше.

— Идет коза рогата! — кричал Чудя. — Идет коза бодата!

— Топы-топы ногами! — вторил ему Добрило. — Заколю рогами, затопчу ногами! Скачу-поскачу — пирогов хочу! Ножками туп-туп, глазками луп-луп! Ме-е-е!

Иногда он вместо «ме-е-е» говорил «му-у-у» и все вокруг покатывались от смеха.

— Дома ли хозяева? — кричали ряженые на каждом дворе, хотя и знали, что их везде ждут. — Глядите, какие к вам страшилки пришли! А пускай хозяюшка тащит караваюшко! А пусть несет хозяин …

— …лапоть жарен! — вставлял Чудя.

— Пускай хозяин несет…

— Яичко пускай снесет! А хозяюшка высидит!

— Ха-ха-ха!

— Эх, да все, что есть в печи к нам в мешки мечи!

— Кто дал каравай — две коровы в сарай!

— Козе — пирожок, девке — милый дружок!

— Ай! Ай! Мало не давай!

— Спасибо этому дому, а мы пошли к другому!

Чудя нарочно путал пожелания и всех смешил: мужчинам желал родить ребеночка, женщинам — иметь силушку богатырскую, маленьким детям — жениться, старикам — поскорее подрастать и к работе привыкать.

— Мяв! Мяв! С голоду помирав! — дурачился Бобр.

— Курлы! Зовите гостей за столы! — требовал журавль-Бобрец, тряся головой на палке.

Набрав угощения, березовцы устроили большой праздник, закончившийся катанием на санках и валянием в снегу. Парни выкатили большое колесо от телеги, намазали его салом, подожгли и пустили катиться с горки с криками «Катись, с весной воротись!»

В эту минуту на пригорке у рощи высоко взметнулись два костра, а между ними бортники грянули свою любимую:

Вторя песне, у костров кружился раскрашенный Фукидид с пером на голове. «Прилетает, значит, к праздничным кострам и ворует самых красивых девушек, — повторял про себя Веприк. — Ну-ка посмотрим, как он к нам прилетит…» Мальчик не стал наряжаться, только повесил на шею плетеную коробочку, прикрытую платком.

— Эй! — закричали плясунам у костров. — Чего вы там одни пляшете? Идите со всеми колесо катать и на кулаках драться!

— Нам и тут хорошо! — крикнули в ответ бортники и образовав, маленький, но упрямый хоровод, взялись за руки, скомандовали сами себе «и, ребята, дружно!» и важно пошли вокруг грека, делая вид, что им очень весело одним на горке. Остальные березовцы были немного удивлены такой самостоятельностью.

— Хватит дурака валять! — закричали они снизу. — Вас что, пчела что ли в голову укусила?

— Чего это на нас так сердито смотрят? — полюбопытствовал Фукидид.

— А это у нас народный праздничный обычай такой, — поспешил успокоить его Бобрец. — Собраться в кучу и рожи злые корчить.

— Спускайтесь сей же час и веселитесь со всеми! А то сейчас драться будем! — крикнули снизу.

— Милости просим! Поднимайтесь и мы вам по шее надаем! — пригласил Добрило.

— Ну и бес с вами! Сидите там, как ворона на заборе! Фудя, бросай этих дураков, иди к нам!

— Иду! — крикнул Фукидид.

Заговорщики растерялись.

— Не ходи, Фудя! — велел Бобр.

— Почему не ходить? — удивился грек.

— А мы тебя не выпустим! — находчиво сообщил Пятак Любимыч, показывая товарищам, чтобы покрепче сомкнули хоровод. — Это игра такая!

Фукидид почесал нос и попробовал пролезть между Добрилой и Бобром, но словно на каменную стену наткнулся. Несколько раз пытался он выскочить из круга, но у него ничего не получалось: хороводники стояли насмерть. Потом хитрый грек сделал вид, что и думать забыл куда-то убегать. Он поплясал и покружился для отвода глаз и вдруг, собрав все силы, ринулся на самое слабое звено — Чудю с Веприком. Веприк устоял, а трусоватый Чудя выдернул свои ладони из рук соседей и сам пустился наутек, а за ним, вниз по склону, с радостными воплями, — и Фукидид. Добрило бросился вдогонку за беглецом, настиг, ухватил за юбку, повалил в снег, поднял его к себе на плечо и притащил обратно. Поставив его снова в середине круга, Добрило скомандовал товарищам «и, ребята, дружно!», мужики снова взялись за руки и пошли вокруг грека.

— Пустите! — потребовал греческий гость. — Так не честно! Я хочу с горки кататься!

— Нет! Мы не наигрались! — упорствовали мужики.

— Ребята! — раздались веселые крики. — Глядите: грека мучают! Не робей, Фудя, мы тебя освободим!

— Ах, мучители, что придумали: поймали человека и хоровод вокруг него водят!

— Ха-ха-ха!

— Наших бьют!

— Вообще-то, наши грека бьют, — поправил кто-то, — но это ничего, мы этим нашим все равно сейчас покажем где раки зимуют!

— Ага! Защитим, ребятушки, землю грецкую!

— Надо говорить «греческую»! — крикнул Фукидид, подпрыгивая вверх, чтобы его было видно в хороводе. — Грецкие только орехи бывают.

— Во-во! Встанем на защиту народа греческого!

— А Добриле дадим на грецкие орехи!

— Ха-ха-ха!

— Снежками их, ребята!

Град снежных комьев обрушился на бортников и заодно на Фукидида и они принялись отбиваться, кидаясь снегом и спихивая вниз каждого, кто влезал к ним на горку. Битва разгорелась не на шутку. Бобрецу сломали его палку, а журавлиной головой он кинул в кого-то вместо снежка. Дедушка Любимыч получил снежком в глаз и на этом месте у него начал набухать здоровенный синяк. Веприку натолкали снега за шиворот. Фукидиду заехали по носу, а Матрену скатили на врагов с горки, как бревно. Хохот и крики стояли такие, что кроме них ничего не было слышно.