Верена Райнхардт - Фридрих Львиный Зев верхом на шмеле

Тут его внезапно охватило чувство глубокого внутреннего покоя.

— Сковорода! — сказал он сам себе. — Либо я воспользуюсь ею сейчас, либо уже никогда.

Фридрих нащупал в рюкзаке сковороду, вытащил ее и смачно хлопнул шершню по морде. Шершень отшатнулся и медленно стал уплывать вниз, а Брумзель с Фридрихом понеслись дальше.

Скоро над ними появился другой шершень и нацелил на них жало.

— Брумзель, вниз! — крикнул Фридрих, и шершень вдруг остался в одиночестве, много выше них. Ему это совершенно не понравилось. Вращаясь вокруг собственной оси, он ринулся вниз, вслед за беглецами, видимо, намереваясь просто пойти на таран. Фридрих взвесил сковороду в руке, прицелился и бросил. Сковородка попала шершню ровно между глаз, они вместе кувырком полетели вниз и скрылись из виду.

Отвесные скалы тем временем были уже в опасной близости.

— Ты понимаешь, что делаешь?! — взвизгнул Фридрих.

— Вполне! — крикнул Брумзель в ответ.

Они неслись, едва не задевая вершины скал, пока Фридрих не увидел на крутом склоне крошечное зеленое пятнышко: немного мха и кривая сосенка с толстыми ветками. Брумзель стремительно взмыл высоко в небо, так высоко, что стал заметной целью. Преследователи тоже набирали высоту.

— Держись крепко! — прорычал Брумзель и вдруг бросился вниз. Он полетел камнем, вращаясь вокруг своей оси, потом выровнялся и вошел в пике, стремительно приближаясь к сосне.

Фридрих хотел закричать, но не смог издать ни звука.

Они влетели в колючие ветки, Брумзель кружил по спирали, сбрасывая скорость, как только мог. Иголки били их по лицу, шмель с седоком полоснули по шершавой коре, потом снова вошли в штопор, понеслись, лавируя между ветвей, вокруг ствола, раз, другой, к камням на земле и — под землю.

Брумзель нырнул в щель между камней. Перед ними оказался неправильной формы туннель, уходивший круто вниз. Они продолжали спускаться в темноту. Скоро света из входа стало не видно, Брумзель снизил скорость и наконец совсем остановился.

— Я ничего не вижу. Включай свой фонарь, — пропыхтел он.

Фридрих повиновался так быстро, как только мог. Дрожащими пальцами он открыл штормовую зажигалку и засветил масляную горелку в фонаре. Кусочек стекла откололся от него во время полета через сосну, и Фридрих порезал себе пальцы, но поджечь фитиль ему все-таки удалось.

В мигающем свете фонаря они полетели дальше. Свет был очень тусклый, но, чтобы не натыкаться на стены, его хватало.

— У них с собой фонарей нет, — через некоторое время, тяжело дыша, сказал Брумзель. — Так что, даже если им удастся найти вход, они застрянут тут в темноте. Но я надеюсь, что они сначала, как идиоты, тщательно обыщут всю крону дерева.

— А где мы вообще? — спросил Фридрих.

— Это стратегический туннель. Эвакуационный выход из крепости. Ведет через горы. О нем мало кто знает. Например я, — просопел Брумзель. — Пусть Офрис зарубит себе на носу: я всё еще начальник спецслужб Южной Стороны, и таких простофиль, как ее шершни, в два счета вокруг пальца обведу! Да, кстати, должен тебя похвалить: со сковородкой ты управляешься мастерски! Нас спасла твоя меткость!

— Что-то этот день все страньше и страньше становится, а? — хихикнул Фридрих. Он снял шлем и провел рукой по взмокшим волосам.

— Остается только надеяться, что мы оторвались, — сказал Брумзель, пристально вглядываясь в темную даль.

Еще некоторое время они молча летели сквозь тьму, и тени от фонаря плыли по стенам туннеля, словно преследуя их.

— Если они от нас отстали, — заговорил Фридрих, — полетели домой. Ко мне, я имею в виду. Офрис не сможет ведь преследовать нас, если мы скроемся за Безбрежным морем.

— За Безбрежным морем? Как? — мрачно спросил Брумзель. — Реактивный двигатель-то все еще во дворце у Офрис.

— Да найдем мы где-нибудь другой двигатель! В Молотобое, например. Они там, наверное, всякие двигатели продают.

— У меня был специальный двигатель, его собирали конкретно для меня много недель. Да и если б можно было как-то обойтись без посещения Белоскалья, нам все равно пришлось бы лететь через Южную Сторону; а так как Офрис сейчас официально объявит нас в розыск, далеко нам не уйти.

— А в обход Южной Стороны? Над морем? Можно было бы по ночам лететь, а днем прятаться где-нибудь, — с жаром предложил Фридрих.

Брумзель покачал головой.

— Во-первых, ночью я далеко лететь не могу — слишком холодно. А кроме того, я бы не хотел оставаться у тебя. Что бы я там делал, единственное разумное насекомое в мире, где все остальные насекомые неразумны? Что мне там светит? Стать цирковой сенсацией, и все. И где бы я нашел себе шмелиную королеву, чтобы создать семью? Не могу же я жить с женщиной, которая не понимает ни слова из того, что я говорю!

Фридрих вздохнул. Возвращение домой, недавно казавшееся таким близким, теперь снова растаяло в недостижимом далеке.

— Значит, летим дальше на север? — разочарованно спросил он.

— Мне кажется, это единственный путь, — ответил Брумзель. — Это большая страна, мы сможем залечь на дно. Солдаты Офрис преследовать нас там не смогут, да и то, что она объявила нас в розыск, там никого не интересует. В Северной Стороне мы будем в относительной безопасности. По крайней мере, до тех пор пока Офрис ее не захватит. — Он вздохнул. — Мне ужасно жаль, что так вышло. Если б я знал, что затевает Офрис, я бы никогда не привез тебя в Скарнланд. — Помолчав немного, он добавил: — Ущипни меня, пожалуйста. Это все, наверное, сон.

— Боюсь, что нет, — ответил Фридрих, но все-таки дернул Брумзеля за антенку.

Часы, проведенные в темном туннеле, они не считали. Иногда они устраивали небольшой привал, иногда шли пешком. Тьма и теснота угнетали Фридриха. Он представлял себе огромные Зубчатые горы, миллионы тонн камня над ними. От одной мысли об этом у него начинали подкашиваться ноги. Нет, думать об этом нельзя, решил он.

— Как ты полагаешь, тут внизу какие-нибудь темные личности ошиваются? — спросил он Брумзеля.

— Кроме нас, ты имеешь в виду? Никого, — просопел Брумзель. — Они ж не сумасшедшие.

И путники снова замолчали.

Прошла еще целая вечность, и Фридрих заметил, что огонек у него в фонаре стал давать меньше света. Он присмотрелся через стекло и испугался: от фитиля осталось всего две или три ниточки. Огонек еще, мигая, цеплялся за жизнь, но было ясно, что он очень скоро погаснет.

— Брумзель, — озабоченно окликнул Фридрих, — мы сейчас без света останемся!

— Да тут уже не далеко, — пробурчал тот. — Еще чуть-чуть вперед, и снова станет светло.

Фридриха совершенно не радовала перспектива продолжать идти в темноте.

— А сколько еще?

— Ну, я точно сказать не могу. Примерно… примерно…