Ива Прохазкова - Бабушка с крылышками

Элиас подал ей эти вещи. Нетя с самым серьёзным видом нацепила очки на свой седой узелок. А шляпку попыталась обмотать вокруг талии.

— Смотри, как надо! — Элиас надел тёмные очки ей на нос: — Вот так правильно.

— А-а! — Бабушка испугалась вдруг наставшей темноты и мигом вернула очки на место — на свой седой узелок.

— Как хочешь, — Элиас пожал плечами. И подумал: нигде ведь не сказано, что солнечные очки полагается носить на носу. Если бабушке нравится носить их на своём узелке, пусть носит. Ведь это никому не мешает.

А как быть со шляпкой? Он решил подойти к делу умнее. Сначала надел свою шапку, которую достал из коробки, и только потом нахлобучил шляпку на голову бабушки.

— Понимаешь, Нетя, это важно, — объяснил он, завязывая ленточки под подбородком бабушки. Дело шло плохо, ленточки были совсем тоненькие и коротенькие, а подбородок бабушки — крохотный, не больше ореха. — Надо прикрывать голову, ведь солнце печёт, а как раз над нами дыра, там озон, озоновый слой…

— Сон злой? — не поняла бабушка.

— Нет, не сон злой. Я говорю: озон, озоновый слой. Это… это очень важная штука. Но в этом слое дыра, и это очень плохо. Понимаешь?

Бабушка, конечно, не поняла, однако против шляпки не возражала.

— Поймёшь, когда вырастешь большая, — заверил её Элиас. Потом, осторожно подняв, усадил в свой карман.

Мама Элиаса опять сидела, склонившись над книгой.

— Можно мне пойти на площадку? — спросил Элиас.

— Конечно, иди. — Мама оторвалась от книги и улыбнулась. — На улице теплынь. Ты, наверное, хочешь мороженое купить?

— По роже побить, — откликнулось эхо в кармане Элиаса. К счастью, мама ничего не услышала.

— Да! — Глаза у Элиаса заблестели. — Сколько порций можно съесть?

— В лужу сесть! — Бабушка опять жутким образом переиначила его слова. На этот раз мама, кажется, что-то услышала и внимательно посмотрела на Элиаса. Он прижал ладонью карман, чтобы заставить бабушку молчать, и стал выкрикивать:

— Одну? Две? Три? — Второпях он не нашёл ничего лучше.

— Три порции? — Мама удивлённо покачала головой. — Ну, это слишком. Ещё простудишься. Хватит с тебя двух. — Она дала Элиасу денег на две порции мороженого и снова склонилась над книгой.

На площадке играли Эмиль и два рыжих мальчика из соседнего дома. Они гоняли мяч и кричали:

— Давай, жми! Бей! Го-ол!

Элиас тотчас забыл про бабушку и побежал к футболистам. С ними вместе он носился по площадке, бросался к мячу, пасовал, забивал голы и вопил во всё горло, пока не охрип. И только когда два рыжика ушли, а Эмиля забрал домой его дедушка, Элиас вспомнил о бабушке и страшно разволновался.

Он достал её из кармана. Её волосы разлохматились, шляпка болталась за спиной, очки слетели с головы.

— Прости, Нетя! Очень трясло тебя, когда я бегал? — с тревогой спросил Элиас, подавая ей очки. — Тебя не укачало?

— У меня мочало! — немного обиженно ответила бабушка и, упрямо поджав губы, опять нацепила очки на свой растрёпанный седой узелок.

Элиас перешёл на другую сторону площадки и сел на траву. Бабушку посадил рядом с собой. Она была такая махонькая, что почти совсем скрылась под листьями одуванчика. Неподалёку от площадки на скамейках сидели чьи-то старенькие дедушки и читали газеты. По дорожкам парка прогуливались люди с детскими колясками, собаками или так, сами по себе. Все наслаждались теплом и солнышком.

— Нетя, хочешь, мы с тобой тоже погуляем? — спросил Элиас. Ему пришло в голову, что можно пойти с бабушкой к поросшему кувшинками пруду. Там обычно гуляли бабушки с внуками, кормили уток.

— Да, тоже погуляем! — Бабушка мигом сообразила, о чём речь. Она встала — и тут же растянулась. Опять встала и опять растянулась.

— Да ты же не умеешь ходить! — Элиас только сейчас это понял. И постепенно начал понимать ещё кое-что: нянчиться с бабушкой придётся не день и не два, а очень долго. Ведь всему, чем бы он ни захотел с ней заняться, она должна прежде хорошенько научиться…

От этих мыслей он чуть было не расстроился, но раздумал.

— Не беда. Я тебя научу ходить. Держись! — И он протянул бабушке указательный палец.

Она обеими ручками обхватила палец Элиаса и встала. Элиас потихоньку потянул руку к себе, и бабушка пошла, держась за его палец, засеменила, как за тележкой в универсаме. Вообще-то она не шла, а ковыляла — то и дело пошатывалась, оступалась, натыкалась на камешки и палочки и в конце концов шлёпнулась.

— Оп! Лупалей-упалей, манясива-учалива игоголла! — Бабушка всё-таки пробормотала ругалку, когда шлёпнулась десятый раз. И пустилась вперёд на четвереньках! Причём быстро. И получалось это у неё — лучше не бывает. Но Элиас сделал ей замечание:

— Нельзя ругаться! Постарайся, попробуй ещё разок. Ты уже не такая маленькая, можешь ходить сама, ни за кого не держась. Посмотри, как хорошо ходит вон та детка, видишь?

Нетя посмотрела, куда указал Элиас. В нескольких шагах от них бегал малыш, на котором были штанишки в горошек. Малыш заливался счастливым смехом. Держа в ручонке бутылочку с соской, он крохотными шажками убегал от своей коляски. На ножках у него были настоящие, красивые красные башмачки со шнурками. Они так и сверкали на дорожке. Точно две красные рыбки в аквариуме.

Нетя долго наблюдала за малышом. Потом уставилась на свои ноги, в колготках уже не зелёных как тина, а тёмно-серых от грязи. А потом бабушка подняла голову и посмотрела на Элиаса. На её лбу обозначились три глубокие морщины.

— Понимаю, у тебя нет туфель, — вздохнул Элиас. — В колготках ходить по земле — это безобразие.

— Безобрррразие! — подхватила Нетя. Ах, какое красивое, чистое, раскатистое «р» у неё получилось! Точно моторчик затарахтел. Она и сама удивилась этому новому звуку. И сразу принялась повторять: — Безобрррразие!

Безобрррразие! Безобрррразие! — Вот так она кричала, радуясь от всей души, пока прохожие не начали с любопытством поглядывать на Элиаса.

— Тсс! — Элиас зажал бабушке рот. Совсем ни к чему было привлекать к ней внимание чужих людей. — Молчи! Ты научилась правильно выговаривать «р», ну и ладно. Что тут особенного? Я вот уже давно умею, и что? Какой от этого прок? Без этого прекрасно можно обойтись в жизни. Правильно выговаривать все буквы — важно, но гораздо важнее научиться ходить. На четвереньках далеко не уйдёшь.

Нетя внимательно выслушала Элиаса, и её глазки-изюминки наполнились слезами.

— Не плачь, — сказал Элиас. Он уже и сам пожалел, что так резко одёрнул бабушку. — Я не хотел тебя обидеть. Куплю тебе туфли, и будешь носиться во все лопатки. Смотри! — Чтобы показать, что значит «носиться во все лопатки», он во весь дух припустил вдоль газона.

Бабушка взвизгнула от восторга.

— Во все лопатки! — воскликнула она радостно и вытерла мокрые глаза. А потом зевнула.