Георгий Балл - Детская библиотека. Том 17

Мальчик тотчас обернулся. Глаза его казались очень большими, ни ресниц, ни бровей не было видно. А лицо — грубоватое, с маленьким носом и круглым ртом. И лицо это было внимательное, встревоженное.

— Зося! — проговорил он, — ты еще боишься?!

И было видно: он огорчен, что ей плохо.

— Нет, я уже не так боюсь. Но я не знаю, куда мы идем.

— Мы идем домой, — ответил мальчик. — Это близко.

Они были еще на тропе возле забора. Теперь, вблизи, Зоя видела переплетенные ветки, мясистые листья, слышала, как зелено и свежо пахнет вокруг. Все здесь жило буйно, душисто, сочно.

И Зоя обрадовалась, как не радовалась никогда. «Начинается!» — пело в ней.

Вверху, на сухой ветке, четко проступила темная птица — длинное узкое туловище с подобранными крыльями, длинный хвост. Птица наклонила маленькую голову, глянула прозрачными с желтинкой глазами. Зоя сжала руку Пурзи.

Пурзя обернулся. Лицо у него было счастливое.

— Здорово, да?

И Зоя удивилась: ведь он второй раз угадал, о чем она думает.

— Да, хорошо, хорошо, Пурзя! — зашептала она. — Просто отлично!

Еще одна птица сорвалась с ветки и медленно полетела вдаль, в лиловое.

— Хочешь, я подзову ее? — спросил Пурзя.

— Нет, пусть летит, — ответила Зоя. Ей все нравилось так, как есть.

— Ну и молодец, — похвалил Пурзя.

— А если б я попросила… Разве птица тебя послушается?

— Да.

— Почему?

— Сегодня, Зося, мой день.

— Какой день?

— Мой. Видишь, какая у меня шапочка?

— Смешная.

— Разве?.. — растерялся Пурзя. — Я думал, она красивая. И — лиловая.

— Да, да. Красивая и лиловая.

— Ну вот. Значит, сегодня мой день.

Зоя не совсем поняла и переспросила тихонько:

— Как это?

— Я сегодня все могу.

— А что можешь?

— Ослика хочешь? Сейчас придет ослик.

Мальчик, сблизив ладошки с растопыренными пальцами, гулко хлопнул.

Послышался шорох, потом треск, потом стук копыт, и на тропинку выбежал светло-серый ослик. Шерстка его матово светилась, а глаза казались совсем черными. Зоя кинулась к нему, обняла за шею. Это был самый-самый прекрасный ослик на свете, хотя бы потому, что других она не видела.

— А можно на нем покататься? — спросила Зоя. И вдруг смутилась: как это ей могло взбрести в голову?!

Пурзя ничего не ответил — Зоя была ему так благодарна за это! — и они пошли втроем по тропинке.

Первым шел Пурзя, потом Зоя, а за нею — ослик. И Зоя ощущала его теплое дыхание на своей руке.

Тропинка стала шире. Теперь они все втроем шли рядом. Пурзя и Зоя обняли с двух сторон ослика, а он, ласково опустив голову, семенил, постукивая копытцами — ток-ток, токи-ток…

И опять в Зое звучало: «Начинается, начинается! Пусть! Пусть!.. Пусть!»

Пурзя кивнул в сторону деревьев:

— Гляди, вот он, наш дом.

Дом стоял среди темных стволов. И похож был на детский кубик. Только с низенькой дверкой. И без окошек. А треугольная крыша — ну будто Пурзина шапочка-колпачок! Ослик поглядел на ребятишек, покивал им и потрусил дальше по тропе. А Пурзя и Зоя свернули к дому.

— Входи, — сказал мальчик и распахнул дверцу.

В доме было темно, оттуда пахнуло теплом. Зоя пригнулась и вошла. Ноги утонули в пушистом, мягком: весь пол был выстлан пухом. «Как в гнезде», — подумала Зоя.

Послышались голоса, будто зашелестело много деревьев и кустов — каждый на свой лад: «Пришла!», «Зося пришла!», «Я же говорил!..», «Да, но с ней была еще одна девочка…»

Вспыхнул огонек — обычный желтый огонек свечи, — и он был в лиловом воздухе обведен лиловым. И при свете Зоя увидела: в углу дома, от пола до потолка и дальше, сквозь крышу тянуло толстый ствол кряжистое дерево. И одна ветка его уходила под потолок. А на полу, зарывшись в пух, как птенцы в гнезде, сидели такие же вот пурзи, только шапочки у них были разных цветов. Недалеко от огня прислонился к деревянной стене старик с большим носом, похожим на сучок, и большими круглыми глазами.

— Вот и Зося с нами, — сказал старик, будто был давно знаком с Зоей и ждал ее. Голос его прозвучал как дудочка на басовых нотах. Потом он поднял с пола смычок и поднес его к стволу дерева, вросшего в дом.

Все затихли. Старик несколько раз провел смычком, и полилась музыка.

Странная музыка, какая-то древесная. А пурзи начали раскачиваться и тихонько петь, не раскрывая ртов. Все они глядели на Зою круглыми счастливыми глазами, и у нее у самой стали круглиться и счастливеть глаза, и она тоже начала покачиваться, и ей показалось, будто один общий ветер приподнял их всех и легко закружил, и все они стали чем-то одним.

Когда старик оборвал песню, ветер перестал держать их. Тогда Зоя разглядела хорошенько: пурзей было шесть или семь — Пурзя в Красной шапочке, Пурзя в Желтой, в Зеленой, в Голубой… Зое все они показались на одно лицо, только самый младший из них — в Розовом колпачке — смешно таращил глаза, раскрыв от любопытства рот. Его можно было отличить в любую секунду. И еще была девочка — Рыжая Пурзя-в-Платке. Голос ее звучал нежнее и звонче, чем у остальных.

Они все чуточку посидели тихо — послушали в себе музыку, а потом загомонили, запрыгали: кто-то зарылся в пух, кто-то перевернулся через голову, а первый Пурзя — тот, в Лиловой шапочке, — схватил Зою за обе руки, и они стали кружиться. И все остальные — тоже. Вместе с ними закружился пух — целый вихрь пуха! И Зоя поняла: она здесь своя.

Потом Зоя услышала мерные звуки, будто птица хлопала крыльями. Это Дедушка бил в ладоши.

— Спать, спать! — звал он. — Давно пора в пуховые постельки! Белый цветок уже раскрылся, Песня Смены Дня спета. Спать, спать!

«Какие непонятные вещи он говорит», — мелькнуло в голове у Зои.

Пурзи не унимались. Особенно расшалилась Рыжая Пурзя. Она бегала, всех толкала, платок ее свалился, волосы растрепались.

«Толкнет она меня или нет?» — думала Зоя. — Если толкнет, я здесь совсем своя.

Вот Рыженькая стащила с одного из пурзей колпачок. У того оказались длинные, до ушей, прямые волосы, как из пакли. Он погнался за девочкой, она спряталась за Лилового Пурзю, потом за Розового… Рядом была Зоя. «Пробежит мимо или нет? — волновалась она. — Спрячься, спрячься за меня, Рыженькая!» — молча просила Зоя. И та подбежала к Зое, обхватила поперек туловища:

— Держи! — и побежала дальше.

У Зои в руках оказался смешной желтый колпачок, и Желтый Пурзя, строя гримасы и подпрыгивая выше, чем нужно, теперь мчался к ней. Зоя могла бы удрать — ведь она отлично бегала! — но она подкинула колпачок, и он сея прямо на макушку Пурзе. Все рассмеялись, окружили Зою.