Туве Янссон - Мемуары папы Муми-тролля

Я взял щепку и стал чертить на песке свой будущий дом. Побольше уверенности! Я точно знал, каким должен быть дом муми-тролля: высоким, узким, украшенным множеством балкончиков, лестниц и башенок. На верхнем этаже я построил три маленьких комнатки и чулан для всяких штучек-дрючек, ну, сами знаете! Нижний же этаж целиком занимала большая шикарная гостиная. К ней я пристроил застекленную веранду, откуда мне предстояло, сидя в кресле-качалке, смотреть на бегущий мимо ручей. А на столике передо мной должен был стоять огромный стакан сока и рядом с ним возвышаться гора бутербродов. Перила веранды опирались на столбики с узором в виде сосновых шишек. Остроконечную крышу я украсил красивой деревянной луковицей и решил когда-нибудь в далеком будущем позолотить ее. Я долго размышлял над тем, как мне быть с традиционной печной дверцей, пережитком тех времен, когда все муми-тролли жили за печкой (пока кто-то не изобрел паровое отопление). В конце концов я решил отказаться от медной дверцы и вместо этого вывел большую печь в стенке гостиной.

Вообще весь дом благодаря печке казался каким-то необычайно уютным, а я был просто очарован моим собственным прекрасным произведением, поднимавшимся на рисунке с непостижимой быстротой. Должно быть, тут проявились мои врожденные способности, а также талант, рассудительность и самокритичность. Но так как никогда не следует хвалить то, что создано тобою, я просто дал вам описание этого дома.

Внезапно мне стало холодно. Тень от папоротников росла, росла и мало-помалу накрыла весь лес; вечерело.

От усталости и голода у меня закружилась голова, и я только и думал о Ежихиной мисочке для простокваши. К тому же у нее дома могла случайно заваляться краска, которой можно будет позолотить купол в виде луковицы на крыше будущего дома муми-троллей, и, устало передвигая одеревеневшие ноги, я побрел по темнеющему лесу.

Ежиха мыла посуду.

– Подумать только! – воскликнула она при виде меня. – Он снова здесь! Только ни слова о хемулях!

Махнув лапкой, я ответил:

– Хемули, любезная фру, для меня теперь – ничто! Я построил дом! Скромный двухэтажный дом! Я очень счастлив, но очень устал, а прежде всего – ужасно голоден! Я привык есть в пять часов. И мне надо бы немного золотой краски для луковицы на…

– Вот оно что! Золотой краски! – с кислой миной перебила меня Ежиха. – Ты явился как раз, когда я мою посуду. Свежая простокваша еще не готова, а вчерашнюю я съела.

– Ну и ладно, – ответил я. – Одной мисочкой простокваши больше, одной меньше – не так уж важно для искателя приключений. Но я прошу вас, любезная фру, оставьте посуду и взгляните на мой новый дом!

Ежиха подозрительно посмотрела на меня, вздохнула и вытерла лапки полотенцем.

– Так и быть, – сказала она. – Придется потом снова воду подогревать. Где этот дом? Далеко отсюда?

Я пошел вперед, но всю дорогу от внезапно охватившего меня дурного предчувствия у меня дрожали ноги.

– Ну-у? – спросила Ежиха, когда мы приблизились к ручью.

– Любезная фру, – осторожно начал я, показывая на дом, который начертил на песке. – Вот таким я представляю его себе… Перила веранды опираются на столбики с узором в виде сосновых шишек. То есть, если вы, фру, одолжите мне лобзик…

Я был совершенно сбит с толку.

Дорогой читатель, вы поймете, я так вжился в мечту об этом доме, что уверился, будто он в самом деле уже построен! Это, конечно, свидетельствует о богатстве моей фантазии – необычайной особенности, которая в будущем отметит мою жизнь и жизнь моих близких.

Ежиха долго смотрела на меня; потом наконец что-то пробормотала (к счастью, слов я не разобрал) и отправилась восвояси – домывать посуду.

Я залез в ручей и, ни о чем не думая, побрел в прохладной воде. Ручей тек причудливо и неспешно, как обычно текут ручьи. Местами он был такой мелкий и прозрачный, что на дне его просматривался каждый камешек, а когда углублялся, становился темнее и спокойнее. Яркое багровое солнце стояло низко на горизонте, его лучи, просвечивавшие среди сосновых стволов, били мне прямо в глаза, и я, ослепленный, брел все дальше и дальше.

Наконец в голове у меня опять щелкнуло. Если бы я и в самом деле построил дом вот на этом красивом лужке, поросшем цветами, то весь лужок был бы испорчен, не так ли?

Дом следовало бы построить рядом, а рядом с лужком места для постройки не было, понятно?! И подумать только, что я стал бы домовладельцем! Разве домовладелец может быть одновременно искателем приключений?

«Не может!» – следовало бы мне сказать.

Дальше, подумать только! Если бы я на всю свою жизнь обзавелся такой соседкой, как Ежиха! Скорее всего, она из обширного ежового рода, который, видимо, такого же нрава, как и она сама! Стало быть, я избежал целых трех больших бед и должен испытывать чувство глубокого удовлетворения.

Теперь, задним числом, я рассматриваю постройку дома как свой первый большой жизненный Опыт , имевший величайшее значение для моего дальнейшего развития.

Одним словом, сохраняя свободу и самоуважение, я мог брести по ручью и дальше, но мысли мои были прерваны каким-то веселым коротеньким звуком. Посреди ручья стрекотало красивое водяное колесо, сделанное из колышков и лопастей. Я остановился в удивлении. И тут же услыхал, как кто-то говорит:

– Это эксперимент. Счетчик оборотов.

Я приоткрыл глаза и увидел, что из черничника высовывается пара длинных-предлинных ушей.

– С кем имею честь? – спросил я.

– Фредриксон, – ответил обладатель длинных ушей. – А ты сам кто?

– Муми-тролль, – ответил я. – Беглец, рожденный при самом необыкновенном сочетании звезд.

– Каком-каком? – спросил Фредриксон с заметным интересом.

И я очень этому обрадовался, потому что впервые услышал разумный интеллигентный вопрос.

Я вылез из ручья и, сев рядом с Фредриксоном, стал рассказывать ему о всех знаках и предзнаменованиях, сопровождавших мое появление на свет. Он ни разу не прервал меня, слушая мой рассказ о красивой маленькой корзиночке и газетной бумаге, в которой якобы меня нашла Хемулиха, и о моем ужасном детстве в ее ужасном доме, где меня никто не понимал. И о Приключении на весеннем льду…

Поскольку в рассказе всегда надо сосредоточиваться на самом главном, историю с домом и Ежихой я опустил, зато подробно описал мое драматическое бегство и ужасное странствие по вересковой пустоши. А под конец объяснил Фредриксону, что решил стать искателем приключений.