Автор Неизвестен - Про героя Буривоя

— Как не узнать, княже Буривой, — ответил ему старец слепой, — Поначалу я даже не поверил, что это ты. И то — подрос ведь за годы пролетевшие, изменился ты сильно. Экий вон молодец-то, гляди, вымахал! Ну, да другие, может, тебя и не узнали, а от нас, от слепых, трудно ведь утаиться. Наши руки позорчее ваших глаз-то будут, ага… Ну-ка — на бок тихохонько поворачивайся…

Кряхтя и морщась, Буривой опёрся о локоть и медленно перевернулся на бок. Перед ним на корточках восседал представительный седовласый старец в белой рубахе, вышитой красными цветами и пышной зелёной листвой. Его незрячие глаза были направлены куда-то вбок, а лицо, как всегда, было ласковым, не скрывавшим внутреннего веселья.

— Спасибо тебе, князь, что спас ты меня от смертельного наказания! — торжественно возвестил Богумир, — А то бы помер я на той лавке, не сдюжил бы ярого бичевания…

— Да ничо, что там, — махнул рукою Буривой, и вновь скривился от саднящей боли, — Я ить бугай молодой. Не барышня чай какая… Заживёт моя шкурка как на дворовой собаке…

И тут он вспомнил, что отвар у него в баклаге должон был ещё остаться, коий ему его спасительница загадочная в кувшинчике приготовила. Находившийся неподалёку Светолик тут же принёс его сумку. Отвар, к счастью, и в самом деле ещё там был. Выпил его болезный князь до последней капельки и как-то вдруг сразу почувствовал он себя значительно справнее.

Рассказал он внимательно слушавшему его старцу обо всех своих злоключениях, а тот, ему внимая, ничего не говорил и лишь головою ободряюще покачивал.

А когда Буривой позакончил свой рассказ, Богумир подумал маленько и вот чего высказал:

— А ведь провели тебя тёмные души, князь, — и по колену он Буршу вдарил, — Обвели вокруг пальца, как телка на верёвочке. Да-а… Трудновато нам теперь будет всё в обрат-то вернуть — да надо! Али мы с тобой не славяне?! Духом своим не славные?!

И поведал он взгрустнувшему чуток Буривою вот что:

— Гонивойка лишь по телу братом тебе приходится, а душонка у него дрянная да поганая. Ежели хочешь знать, так он сам себе хозяином вовсе и не является. Да! Колдун страшный Мардух истый его господин! Гонивойка же — это так, подстава, холопская низкая душа…

— Мардух? — удивился непритворно Буривой, — Что-то я об этаком колдуне ранее не слыхивал. Что это ещё за ночной такой филин?

— Во-во! — усмехнулся Богумир задорно, — Именно филин! И уж точно ночной, сиречь тайный… Он же, гад, на острове Заколдованном обитает. Это ты у него три года в мешке каменном гостевал… Зачем ему нам, людям, на глаза показываться? Он скрытно, по думкам летучим человечками управлять насобачился…

— И как же его, стервеца, одолеть, а, деда Богумир? — с явным интересом в голосе Буривой вопросил, — Как к ответу чёрта призвать за его злые дела?

Посуровел весёлый гусляр, и головою в раздумии он покачал.

— Трудное это дело, парень, ох и трудное! — наконец, он воскликнул, — Непросто нам будет раздавить этого паучару… Одно лишь я знаю: говорят, за морем сестра его проживает, Маргоною величаемая, тоже ведьма, говорят, немалая. Бают, что враги они с Мардухом страшные. Так вот, у энтой каракатицы якобы оружие имеется супротив старшего братца, но что оно из себя представляет, того я, увы, не знаю…

Поговорили они ещё малость, и сильно наш князь умученный захотел вдруг спать. Лёг он животом на подостланную циновку, веки мгновенно слепил да сном глубоким и забылся.

А наутро — вот же, право, чудеса! — открыл Бурша глаза, и до того бодро он себя вдруг почувствовал, что ни в сказке об этом рассказать, ни борзым пером описать. Видать, снадобье Богумирово подействовало, а может, и отвар волшебный, а ещё может, что оба они подействовали вместе.

Подскочил Бурша на ножки свои резвые, из шалаша тут же выбрался и видит, что Богумир со Светоликом у костерка посиживают и кашу в котелке доваривают.

— Ну-ка, милок, — обратился Богумир к Буривою, — дай-ка я спину твою обследую…

— О, ничего, добре, — добавил он через времечко недолгое, ощупав и огладив широкую спинищу Буривоеву, — А и действительно ведь зажило, почитай и следа от ран не осталось…

Поблагодарил обрадованный князь старого мудреца за его справное врачевание, да и сели они втроём кашей завтракать. А после того, как поели, порешили они каждый в свою сторону податься: Буривой — в Аркону, на свидание с вероломным братцем, а Богумир со Светоликом — на материк, от греха, как говорится, подальше…

Ну а перед самым расставанием снял слепой ведун у себя с шеи шнурок с какой-то свистулькой и Буривою в ладонь её сунул.

— Это мой подарочек тебе, князь, — сказал он с улыбкой радостной, — Не простая это свистулька, а волшебная. Коли станешь в неё свистеть да дудеть, то сразу же на зов её пчёлы, осы, да оводы со слепнями слетятся. Слетятся и начнут жалить всех подряд безо всякой жалости. А того, кто свистит, они не тронут. Так что это тебе оружие тайное даётся супротив грозных твоих ворогов…

Поблагодарил Буривой старика искренне, до самой земли ему поклонился, потом в объятиях его стиснул, да и в путь, не мешкая, пустился. Идёт по дороге торной и мозгует, как бы ему свидеться побыстрее с подлецом Гонивоем. А кругом-то поля просторные… Луга травные… Одуванчики колышутся жёлтыми своими головами, а от них запах струится медвяный да сладкий. Солнышко яркое с неба ярко светит, и жаворонок поющий князя сверху приветствует. Радостно князю нашему после темницы треклятой на воле-то было оказаться, так что идёт он, поёт да вкруг себя поглядывает.

И прошёл он таким маршем кусок превесьма изрядный. Вот-вот надлежало уже и Арконе вдалеке показаться… А тут слышит ходок наш спешащий, что кто-то позади его скачет. Обернулся Буривой, пригляделся зорко — да ёж же твою в корень! — а это, оказывается, боярин Борзан едет со своей кодлой! Отряд с ним был ратников, человек эдак с двенадцать, все, несмотря на жару изрядную, облачены были в кольчуги и в латы, и вооружены, что называется, до самых зубов.

Это они, гады, боялися, видимо, своего народа. Да и какого там своего — не было ничего своего и родного у этого сброда.

Убежать Буривою было уже поздно. Да и не стал бы он никуда убегать — не тот у него был нрав да характер. А эти негодяи уже тут как тут нарисовалися. Догнали они его и в кольцо плотное взяли.

— Опа-на! — воскликнул удивлённо Борзан, — Да никак это наш дурак! Уже оклемался? Вот так-так! И чудесные же дела…

И он в зловещей ухмылке рожу себе оскалил.

— Послушай, боярин, — обратился к нему один из ратников, тот самый, который Буривоя хлыстом яро хлестал, — а ведь он по приметам на того малого смахивает, коего мы на прошлой неделе везде искали. Ну, на самозванца того опасного…