Крис Ридделл - Хроники Края. Громобой

По мере того как он продолжал свой путь по рыночной площади, соблазнительный аромат колбасок становился слабее и его сменил новый запах, пробудивший рой совсем других воспоминаний. Это был кисловатый запах недавно выдубленной кожи. Прутик остановился и огляделся.

У стены стоял некто высокого роста, с малиновыми волосами и кроваво-красной кожей душегубца. На перекинутом через плечо ремне у него висел поднос, полный кожаных амулетов и талисманов на шнурках, которые он продавал, точнее, пытался продать.

– Амулеты на счастье! – выкрикивал он. – Возьмите амулет на счастье!

Никто не обращал на него внимания, и когда душегубец подходил к кому-нибудь, норовя приладить ему амулет на шею, прохожие – будь то гоблин, тролль или кто-то другой – раздраженно от него отмахивались.

Прутик с грустью наблюдал за ним. Этот душегубец, как и многие другие обитатели Темных Лесов, наслушавшись сказок о том, что улицы Нижнего Города усыпаны золотом, открывал для себя теперь совершенно другую реальность. Вздохнув, Прутик повернулся и уже пошел было дальше, как вдруг в этот миг какой-то опустившегося вида глыботрог в жалких лохмотьях и тяжелых башмаках пронесся мимо, чуть не сбив разносчика с ног.

– Амулетик на счастье? – весело сказал душегубец и сделал шаг вперед, держа наготове кожаный шнурок.

– А ну убери свои кровавые лапы! – взревел глыботрог и в ярости отпихнул душегубца.

Душегубца развернуло, и он с размаха шлепнулся на землю. Счастливые амулеты разлетелись в разные стороны.

Когда глыботрог удалился, гремя башмаками и злобно ругаясь под нос, Прутик бросился к душегубцу.

– С вами все в порядке? – спросил он, нагнувшись, чтобы помочь тому подняться.

Душегубец перевернулся, сел и, моргая, смотрел на Прутика.

– Какая грубость! – пожаловался он, затем отвел взгляд в сторону и начал собирать свои безделушки, раскладывая их на подносе. – Я всего лишь стараюсь честно заработать свой кусок хлеба.

– Да, должно быть, это нелегко, – сочувственно произнес Прутик. – Особенно вдали от родных Темных Лесов.

Прутик хорошо знал душегубцев. Однажды ему довелось жить в их лесной деревне, и с тех самых пор он носил не снимая жилет из шкуры ежеобраза, который был ему там подарен. Душегубец взглянул на него. Прутик дотронулся до своего лба в знак приветствия и снова протянул ему руку.

На этот раз, вернув амулеты на место, душегубец взял протянутую ему руку и поднялся на ноги. Он также прикоснулся рукой ко лбу.

– Меня зовут Тендон, – произнес он. – Благодарю тебя за внимание. Никто здесь не потратит на тебя ни капельки времени. – Он шмыгнул носом. – Я, конечно, не думаю, что… – Он не договорил.

– Что? – поинтересовался Прутик.

Душегубец пожал плечами:

– Ну, я просто хотел узнать, не желаешь ли ты купить один из моих амулетов на счастье?

И Прутик улыбнулся, когда, не дожидаясь ответа, душегубец выбрал один из кожаных талисманов и протянул ему:

– Как тебе этот? Он очень-очень сильный.

Прутик взглянул на затейливую спираль, вытисненную на темно-красной коже. Он знал, что у душегубцев каждый рисунок или узор на амулетах имеет значение.

– Тот, кто носит такой амулет, – продолжал душегубец, завязывая шнурок на шее Прутика, – освобождается от страха перед известным.

– А перед неизвестным? – спросил удивленный Прутик.

Душегубец фыркнул.

– Неизвестного боятся только дураки и слабаки, – промолвил он. – А ты не похож ни на того, ни на другого, – добавил он. – По-моему, то, что известно, пугает гораздо сильнее. А если ты спросишь, сколько с тебя, то это будет шесть монет.

Прутик полез в карман.

– Конечно, если у тебя не найдется немного пылефракса, – заговорщическим шепотом добавил душегубец. Он посмотрел на серебряный медальон в форме шара, висевший у Прутика на шее. – И крупинки его было бы достаточно.

– Извини, – сказал Прутик, отсчитывая монеты в протянутую кроваво-красную ладонь. – Чего нет, того нет!

Душегубец покорно развел руками.

– Да я просто так спросил… – пробормотал он.

С новым амулетом на шее, который занял место среди других, собранных за многие годы, Прутик продолжил свой путь по лабиринту узких петляющих переулков.

Он как раз проходил мимо небольшого зверинца, откуда доносился тяжелый запах отсыревшей соломы и разогретых шкур, когда навстречу ему рванулось, оскалив зубы, маленькое и злобное с виду существо. Прутик инстинктивно попятился, но через мгновение рассмеялся, когда, натянув поводок, существо запрыгало вверх-вниз на одном месте, радостно похрюкивая. Это был детеныш зубоскала-ищейки, и ему хотелось играть.

– Привет, малыш! – поздоровался Прутик и присел на корточки, почесывая игривого детеныша за ухом. Зубоскал заурчал от удовольствия и повалился на спину. – Ах ты, тюфяк! – воскликнул Прутик.

Он знал, что это скоро пройдет. Взрослые зубоскалы были как вьючными животными, так и любимыми охранниками тех, у кого есть что сторожить.

– Эй! – послышался скрипучий и в то же время настойчивый шепот. – Ну зачем ты тратишь время на этот рассадник блох? Иди-ка лучше сюда.

Прутик огляделся. Кроме зубоскала, перед ветхим фасадом лавки, торгующей живностью, было выставлено множество всяких существ: мохнатых, крылатых, чешуйчатых, а также несколько мелких троллей и гоблинов, прикованных к стене. Но было непохоже, чтобы кто-то из них только что говорил.

– Ну сюда же, Прутик! – Голос раздался снова, на этот раз с ноткой нетерпения.

Мальчик похолодел от страха. Кем бы ни оказался тот, кто говорил, но он знает его имя!

Прутик поднял глаза и выдохнул от изумления:

– Птица-Помогарь!

– Совершенно верно, – прошептала та и неуклюже повернулась на жердочке. – Приветствую тебя!

– Приветствую в ответ, – промолвил Прутик. – Но как…

– Говори тише, – прошипела птица, кивком указав на дверь лавки. – Не хочу, чтобы Жиропот догадался, что я умею говорить.

Прутик кивнул и проглотил горький комок. Как могло столь благородное создание очутиться в таком убогом месте? Это же Помогарь, Прутик присутствовал при ее вылуплении из яйца… Кто посмел лишить ее свободы и посадить в клетку, которая по размерам едва ли больше самой птицы, и поэтому той приходится сидеть съежившись на жердочке, просунув свой величественный клюв между прутьями, будучи не в состоянии ни выпрямиться, ни расправить крылья?